Зачем твои сокрыл я злодеянья,
Прося у шаха мирного посланья!»
Сказал хакан: «Что было, то прошло.
Я позабыл, что ты мне сделал зло.
Ты уничтожил зло в себе. Вернее,
Твое добро зла твоего сильнее.
Мы, как слепцы, порой к добру идем, —
Ты сделался моим поводырем.
Война приносит нам позор и горе,
Но мир их в благо превращает вскоре,
А если ты равняешь мир с войной,
То разум унижаешь пред собой.
Тот предводитель встретится с бедою,
Кто разума не шествует стезею.
Когда плохое на ветер ушло,
Пусть будет в сердце мирно и светло.
Теперь иди, творца благословляя,
Всё темное из сердца удаляя».
«Случившееся, — отвечал Бахрам, —
Скрыть от Ормузда не удастся нам.
Все, что захочешь, можешь властелину
Ты говорить, а я теперь накину
На гнев его покров небытия:
Наветов не боится мощь моя».
Сказал хакан: «Тот властелин державный,
Что зло и благо мерит мерой равной,
Молчит, когда его преступный раб
Свирепствует, — безумен или слаб.
И если в эту бездну беззаконий
Хоть издали заглянет посторонний, —
Будь он благожелательный иль злой, —
О шахе отзовется он с хулой.
Он скажет: «Легкомыслен повелитель,
Невежествен и глуп его воитель…»
От гнева пожелтел Бахрама лик,
И этот гнев настолько был велик,
Что порешил Харрод: «Сейчас хакана
В пыль превратит глава бойцов Ирана!»
Он молвил полководцу: «Гнев забудь,
Вступи, Бахрам, на справедливый путь
И подави в гортани злое слово:
Оно подчас причина дела злого».
Бахрам воскликнул: «Лжец и сын лжеца,
Восстановить он хочет мощь отца!»
Сказал хакан: «Так дурно ты не думай,
Пусть без отца дано мне век угрюмый
Дожить, и пусть престол отцовский пуст, —
Я не боюсь: поможет мне Ормузд.
Он мудр, и родовит, и осторожен:
Возвышен буду я иль уничтожен,
Об этом знать не надлежит рабу:
Лишь царь меняет царскую судьбу.
Не раб, дорогой зла пришедший к славе,
А царь судить о государе вправе.
Клянусь я повелителем твоим:
Пыль в голове твоей, а в сердце дым.
Увы, неправильна твоя дорога,
Ты разговариваешь зло и много,
Обрушиваешь дерзкие слова,
Не выслушав противника сперва».
Воитель спину показал хакану,
Коня направил к воинскому стану.
Он приказал Харроду и писцу
Посланье мудрое вручить гонцу,
Уведомить царя царей державных
О тайных разговорах и о явных.
Затем сказал, свирепый, как гроза:
«Ступайте оба в крепость Овоза
И соберите, мудрецы седые,
Все деньги, все изделья золотые…»
Еще с тех пор, когда Афросиаб
Бежал от войск Арджаспа, словно раб, —
Все то, что море нам дарует щедро,
Все то, чем славятся земные недра,
Все то, что посылают небеса,
Хранила гордо крепость Овоза.
Здесь находились, в сундуках покоясь,
И Сиавуша первый шахский пояс,
Расшитый жемчугом и бирюзой,
И серьги, ослеплявшие красой.
Такого в мире не было владыки, —
Будь это малый царь или великий, —
Который не желал бы тех даров!
Лухраспу отдал серьги Кай-Хосров,
Лухрасп — Гуштаспу. Спрятал их в твердыне
Арджасп, и вот никто не помнит ныне,
Кто обладал богатством и когда,
Увы, ушло былое, как вода.
Составив список золотых изделий,
Вельможи поразились: в самом деле, —
Визирь мудрейший или звездочет
Не знали б, как вести богатствам счет!
Бахрам велел собрать на поле брани
Все из камней, динаров, одеяний.
Среди добычи были две серьги,
В алмазах дорогие сапоги,