Забуду я о Тире и Кайване,
Когда меня избавишь от страданий!»
Внезапный шум раздался в вышине.
Суруш спустился с неба на коне.
Он был одет в зеленые одежды,
А конь его скакал тропой надежды.
Взял шаха за руку посол небес —
Еще не видел мир таких чудес! —
И через гору перенес Хосрова,
От погубителя спасая злого.
Шах молвил, плача: «Кто ты, светлый муж?»
«Не плачь, — ответил ангел, — я — Суруш.
Ты будешь падишахом, осиянный
Творцом, которым взысканы Каяны».
Сказав, исчез, растаял, как туман.
Не удивляйтесь: всемогущ Яздан…
Стал мрачен Чубина при этом чуде.
Подумал он: «Пока воюют люди,
Нужна мне сила, храбрость мне нужна,
Но тяжкой будет с ангелом война!»
Он ускакал, кляня судьбы пристрастье,
Померкшее оплакивая счастье,
А за горой молился Ниятус:
Лег на душу его тяжелый груз.
Марьям, в слезах, в смятении, в испуге,
В немой тоске о царственном супруге,
Стояла на коленях пред творцом,
Стояла с расцарапанным лицом.
Сказал ей воин: «В сердце ноет рана,
Боюсь, что нас покинул шах Ирана».
Но вдруг, спокоен, весел и здоров,
Со стороны другой пришел Хосров.
Два воинства тогда возликовали,
Марьям освободилась от печали.
Приблизился к жене счастливый муж.
Поведал ей, как спас его Суруш.
Сказал: «Кайсарородная супруга!
Творец — моя защита и кольчуга.
Несчастье от беспечности пришло:
Не надо медлить, наказуя зло.
Остался я, беспомощный, в овраге,
К творцу взмолился о добре и благе,
Открылась тайна бога мне, рабу,
Я, наконец, постиг свою судьбу.
И Сальм, и Тур, и Феридун едва ли
Узреть во сне подобное мечтали!
То, что я видел, предвещает мне
Победу на войне и власть в стране.
О воины, вступайте в битву снова,
Вступайте в битву с именем Хосрова!»
Глава пятьдесят первая
Третий бой Хосрова с Бахрамом Чубина. Поражение Бахрама
Горой могучей двинулись войска.
Мир почернел от пыли и песка.
Бахрам на них смотрел с тоской во взоре:
Он чувствовал раскаянье и горе.
Но все-таки повел он войско в бой:
Пред ним дороги не было другой.
Бахрам подумал: «Всеми признается,
Что ум и смелость — свойства полководца.
Герои выбрали меня царем,
Поняв, что я рожден богатырем.
Враги отступят, мощь мою почуя:
Величье Нуширвана в прах втопчу я!»
Он, словно вихрь, по луговой траве
Помчался со стрелой на тетиве,
С колчаном, на бедре висящим криво,
Он ринулся на шаха горделиво.
Стрела Бахрама высоко взвилась,
Но в неизвестного раба впилась.
Тогда Хосров метнул копье в Бахрама,
Но не пронзило острие Бахрама:
Сломался наконечник пополам
Затем, что был в броню одет Бахрам.
Смутился шах, когда копье сломалось,
Но у Бахрама тоже сердце сжалось.
Ударил шах, рожденный силачом,
По шлему зложелателя мечом.
От страшного удара шлем сломался,
Но меч Хосрова вместе с тем сломался.
Дружины, растянувшись вширь и вдаль,
Услышали скрежещущую сталь,
Тогда Бахрама пошатнулось дело,
А воинство Хосрова осмелело.
От битвы удалился Чубина,
Умчал он от Хосрова скакуна,
Он понял: эта схватка неудачна, —
И небо стало для Бахрама мрачно.
А шах, когда отвагу проявил,
Иранцев и румийцев вдохновил.
Они пошли, оружье обнажая.
Казалось: двинулась гора большая.
За войском вслед пошли вельможи, двор.
Бандуй с Хосровом начал разговор:
«С тем войском предстоит нам бой тяжелый.
Оно заполнило хребты и долы