Врагу предстал он тополем в кольчуге, —
Железо воском сделалось в испуге!
Стрела Бахрама прянула, быстра,
Насытился тогда Макотура
Сраженьями, динарами и славой,
Окрасил землю полосой кровавой.
Когда Макотура пускал стрелу,
Он крепко привязал себя к седлу —
И в нем остался, несмотря на рану.
Бахрам, погнав коня, сказал хакану:
«Стремился к власти этот муж войны,
Теперь могильщики ему нужны».
Воскликнул царь: «Бахрам, взгляни-ка лучше:
Живым сидит в седле твой враг могучий!»
Сказал Бахрам: Тот, кто сидит в седле, —
Мертвец, и должен предан быть земле.
Когда б твои враги, как этот воин,
В живых остались, — был бы ты спокоен!»
Тут всадника отправил властелин,
Чтоб он сказал: погиб ли исполин?
Макотура был мертв, к седлу привязан,
Судьбой неотвратимою наказан:
Иранский воин был его сильней, —
И рассмеялся царь в душе своей.
Так размышляя, он достиг айвана.
Сияла радость на челе хакана.
Отправил он Бахраму Чубина
Венец владыки, чудо-скакуна,
Мечи, кольчуги, палицы и шлемы,
Динары, и алмазы, и диргемы.
Глава пятьдесят девятая
Драконолев пожирает царевну. Бахрам убивает чудовище. Хакан отдает Бахраму свою дочь и царство
Так шли за ночью ночь и день за днем,
Прилежный труд сменялся тихим сном.
В те годы, страх в сердца людей вселяя,
Жил небывалый зверь в горах Китая.
Такую тварь, кого бы ни спросить,
Никто не мог себе вообразить.
Чудовище в коня величиною,
Со скользким брюхом, с желтою спиною, —
Арканам были две косы равны,
А морда, уши длинные — черны, —
В себе соединяло беззаконно
И рёв, и лапы льва, и пасть дракона.
Все трепетало перед ним кругом.
Раскатывался рев его, как гром.
Оно дробило камни громыханьем,
Притягивая их своим дыханьем.
Драконовидным львом была страна
На муки, на тоску обречена…
Луною, что сияла несказанно,
Была одна из дочерей хакана.
Как снег, была душа ее чиста,
Пылали, словно кровь, ее уста,
Чудесно две косы переплелися,
Две амбры, два печальные нарцисса.
Ей стоило на солнце постоять, —
Тревожился отец, рыдала мать.
Однажды, в полдень, памятный хакану,
Чудовище явилось на поляну.
Царевна там была в кругу подруг,
И страшный зверь ее увидел вдруг.
Он с ревом ринулся к прекрасной деве,
И та исчезла в ненасытном чреве.
Царица во дворце, не чуя зла,
Беседу с пастырем своим вела.
Потрясена той вестью роковою,
О землю стала биться головою.
От горя почернел лицом хакан,
Душа в огне, а на глазах — туман.
Он думал: «Как спастись нам от напасти,
Китай избавить от драконьей пасти?»
Конца, казалось, не было слезам…
Когда Макотуру сразил Бахрам,
Китай не уставал ему дивиться.
Решила на него взглянуть царица.
Иранцы перед ней прошли пешком,
А витязь впереди скакал верхом.
Спросила: «Кто сей витязь величавый?
В нем виден блеск властителя державы!»
Сказали ей: «Ты блага лишена,
Не ведая Бахрама Чубина.
Бахрам владел иранскою страною,
Его дворец вознесся над луною,
Царей потомок, родич он царям,
Его прозвали «Богатырь Бахрам».
Хакан его владыкой величает,
Короной царской витязя венчает».
Сказала венценосная жена:
«Когда царей порода в нем видна,
Я испытать хочу Бахрама руку.
Пусть он поймет мою тоску и муку.
Кто мне мою потерю возвратит?
Пусть за меня он зверю отомстит!»
«Когда, — ей собеседники сказали, —
Бахрам услышит о твоей печали,