Когда Хосров услышал, что к стадам
Волк выбежал из леса, что Бахрам
Стал во главе нежданного похода,
Что войско свет затмило небосвода, —
Харроду молвил шах: «Ты стар и сед,
Найди же выход и подай совет.
Ты всех умней в Туране и в Иране,
Остер язык твой, разум полон знаний».
Раскрыл врата сокровищниц Хосров,
Мечей, каменьев, денег, поясов
Достал он столько, что Харрод смутился
И мысленно к Яздану обратился.
В Китай, с дарами, он пустился в путь.
Джейхун минуя, в степь решил свернуть.
Приблизился Харрод к дворцу хакана…
Услышав о прибытье каравана,
Хакан украсил золотой престол,
Велел, чтоб во дворец вступил посол.
Склонившись пред царем, сказал иранец:
«Прикажешь — рот откроет чужестранец».
Сказал хакан: «От сладости речей
Сердца у старцев бьются горячей.
Известно нам, что кожуре плодовой
Неизреченное подобно слово,
А слово изреченное — зерно,
И пусть на пользу нам пойдет оно».
Харрод сказал: «От бога мы зависим,
Лишь следуя творцу, себя возвысим.
Тот на престоле счастьем осенен,
А этот издает протяжный стон.
Тот этого считает втайне лишним,
Но тот и этот созданы всевышним.
Великим или малым сим — равно
Быть горстью праха тленного дано.
Скажи: кто Кай-Хосрова был знатнее?
Исфандиора гордого сильнее?
Кто, как Рустам, для славных битв окреп?
И что ж? У всех одно жилище: склеп.
Они, стремясь к целебной влаге славы,
Вкусили только яда и отравы.
Иранский шах — твой свойственник и друг.
Хосров, по матери, — хакана внук.
Хосров печалится твоей тоскою
И радуется твоему покою.
Не забывай, хакан, семейных уз,
Пусть заново окрепнет ваш союз,
Глава Ирана и венец Ирана
Пусть будут прахом для стопы хакана!»
Так тонко говорил Харрод Бурзин.
Внимал ему Китая властелин
И молвил так: «Мой гость, носитель знаний!
Когда тебе подобный есть в Иране,
То этот муж воистину велик
Затем, что в тайну бытия проник!»
Харрод велел дары внести скорее.
Их цену подсчитали казначеи.
Хакан, оказывая гостю честь,
Харроду приказал поближе сесть.
Сказал: «Дары считают казначеи,
Но для меня ты всех даров ценнее.
Проси меня о чем-нибудь, мудрец,
Я — твой должник, о разума венец!»
Стал неразлучен с гостем царь державы,
С Харродом он делил пиры, забавы,
С Харродом наслаждался он вином,
С Харродом он охотился вдвоем.
Харрод однажды выбрал день, и смело
Посланец шаха принялся за дело.
Сказал: «Из грязи вышел Чубина.
Он — Ахриман, душа его черна.
Он продал тех, чей род высок издревле:
Корысть — монеты ломаной дешевле.
Безвестною была его судьба,
Из ничего Ормузд вознес раба.
Как верно он тебе сейчас ни служит,
Злодей свое коварство обнаружит.
Он продал царство — и тебя продаст.
Он предал шаха — и тебя предаст.
Но если шаху ты его отправишь,
От бремени Хосрова ты избавишь.
Тогда не только край отцов — Китай, —
Иран своим владением считай!»
Хакан взглянул на гостя мрачным взором:
«С тем витязем я связан договором.
Не надо злоязычья твоего,
Не омрачай величья моего.
Того, кто клятвенным словам изменит,
Могила саваном своим оденет».
Харрод увидел: все его труды —
Дерев бесплодных мнимые плоды.
Властитель на своем стоит упрямо,
И никогда не выдаст он Бахрама.
Харрод решил свернуть с того пути,
К царице доступ он решил найти.