Юноша сделал шаг навстречу.
— Ты забудешь к утру, — ласково произнёс он, заглядывая в глаза Саши. — Всё забудешь. Не останется ни одного напоминания обо мне, и никто, даже ты сам, никогда не узнает, что произошло.
Саша не отходил, но покачал головой:
— Я люблю её.
Эти слова не должны были что-то значить, но Аллин словно бы за один миг понял всё-всё. «Любить». Вероятно, его девушка не была такой уж особенной: возможно, самой обычной, без особых примет… Но подобные слова с выражением лица просто так не произносят. Они означают, что всё то обычное и неказистое для другого, в глазах человека блестит, словно бриллиант, и ценится дороже жизни.
Юноша даже не мог узнать, на самом ли деле это «любить» характерно и для девушки, но по глазам парня догадывался: она чувствует тоже самое.
Не бывает настолько счастливых безответно влюблённых людей…
Аллин сам сделал шаг назад, более не пытаясь удерживать зрительный контакт. Приходилось мириться… С сотней тысяч вещей, которые абсолютно не соответствовали ожиданиям юноши с белыми волосами и всё равно существовали, наплевав на глупые ограничения в виде законов времени, пространства и материи.
— Я пойду уже… — Саша неловко двинулся к выходу.
Повелитель темноты не стал его останавливать или хотя бы отвечать.
В конце концов, ему давно следовало смириться с тем, что нельзя присвоить человека лишь силой тьмы. Во все времена встречались те, у кого хватало смелости на отказ.
Саша долго шёл по болоту, пока не вышел к оживлённой трассе. Он поймал попутку почти сразу, и доброжелательный водитель поверил в историю с женой, которая выгнала из дома… Не прошло и часа, как парень оказался у двери в собственную квартиру.
Сердце забилось чуть скорее.
Парень невольно подумал, что эта ночь — отличная возможность для измены. Он проворачивал ключ очень медленно и максимально тихо, боясь спугнуть призрачную возможность застать Вику за чем-нибудь интересным. Саша приоткрыл дверь и бесшумно скользнул внутрь.
В квартире было темно и тихо.
Никаких следов ночной вечеринки, никакого запаха алкоголя или чужих вещей в прихожей (а с чего им вообще быть тут?) — и парень уже спокойно захлопнул дверь.
Он вошёл в спальню буквально на цыпочках, стянул перепачканную одежду, бронежилет и забрался под одеяло, обнимая спящую девушку.
— Саша?.. — в полусне спросила она, и парень крепче обнял её хрупкое тело.
Он не сомневался в себе, не сомневался в ней. За эту безумную ночь ему отвалят целую кучу денег, они наконец смогут забыть о постоянных «проводах» на подобные дела… Может, заведут ребёнка. Парень на мгновение представил, как это: квартиру оглашали бы крики ещё одного живого непоседливого существа. Их крохотный мир чуть расширил бы свои границы, превращаясь в будни полноценной семьи.
Саша вдохнул запах Вики, которым пропиталось всё вокруг: квартира, постель, тёплое одеяло, которым она укрывалась даже весной, когда становилось тепло.
Их мир, состоящий из подобных мелочей, попросту не мог разрушить всего один наглый парень с белыми волосами, который явился из ниоткуда и пообещал исполнить просьбу владельца особняка. Да и воспоминания о нём медленно исчезали… Подробности таяли, и Саша знал наверняка, что утром точно не вспомнит ничего об этом искусителе.
Он поправит свой мир на заработанные средства и больше никогда не оставит Вику одну.
Ночь 4/10. Одиночество
Наступил день, но и это не принесло долгожданного облегчения. Нина потратила почти всё время под солнцем на то, чтобы написать заявление в отделении полиции, сходить в магазин… Девушка вернулась в пустую квартиру уже к вечеру, но оставаться здесь на ночь снова не решилась: она заранее собрала в рюкзак вещи первой необходимости и теперь, пополнив его продуктами, вышла из дома.
Неблагополучный район — так называли это место за глаза.
Детские площадки с отсутствующими металлическими трубами, ведь детям они нужны были, чтобы вымогать деньги; пронырливые взгляды бабок в одежде из прошлого столетия; редкие ободранные мужчины, большинство из которых — алкоголики или воры. Странно, что кто-то вообще решил влезть в квартиру в подобном месте… Но Нина не думала об этом. Проще было вообще не предаваться размышлениям, нежели вспоминать последнюю ночь. Эти чёртовы воры!
Она взглянула вверх.
Многоэтажки рассекали закатное небо, но мало кто вообще обращал на это внимание. В подобном месте единственное, что имело значение, — хлеб на следующие сутки. А всё позже — далёкое-далёкое будущее, которые, возможно, даже и не наступит.