Из компании мужчин неопределённого возраста очень выделялись двое нескладных парней. Один из них был слишком худым, другой — чересчур толстым, и от того вместе они смотрелись карикатурно и нелепо.
— Сигаретки не найдётся? — юноша в толстовке убрал руки в карманы, и потому смотрелся… обычно.
— Бери, — толстый протянул уже начатую пачку. — Что, мамка денег не дала?
Остальные рабочие нестройно загоготали.
Юноша оторвал взгляд от асфальта и, чуть склонив голову влево, взглянул на толстого. Тот сразу же перестал смеяться.
— Ты прости, я не знал, не знал… — запинаясь на каждом слове, лепетал толстый, медленно опускаясь на колени перед незнакомцем.
Остальные тоже замолкли.
И во внезапно наступившей тишине толстый на коленях умоляюще смотрел на парня в толстовке. Тот устало вздохнул.
— Неужели всё требуется объяснять? — тихо проговорил юноша, не отрывая взгляда от толстого.
Казалось, человек на коленях впервые осознал, чего от него хотят. Он развернулся спиной к парню в толстовке и посмотрел на всех присутствующих. Мужчины перестали пить. Они заинтересованно и насмешливо наблюдали за происходящим, не в силах сдвинуться с места. Более всего желал сбежать худой, но именно за ним юноша с белыми волосами наблюдал особенно пристально.
— Я поступил плохо, — наконец прервал тишину толстый. — Одну девушку… Я её… — удивлённые взгляды постепенно наполнялись пониманием. — Да я ненавижу себя за это!
Парень в толстовке вытащил руку в перчатке из кармана и погладил толстого по голове.
— Этого достаточно. Ты можешь идти, — он отвёл взгляд, и толстый, словно бы впервые обретя способность ходить, бегом ринулся прочь, позабыв и бутылку, и начатую пачку сигарет. — А теперь ты…
Худой дёрнулся на месте, но сбежать не смог.
— На колени, — мягко предложил юноша.
— Изыди, нечисть, — хрипло выдохнул худой, и это немного позабавило парня из темноты.
Он взмахнул рукой.
Мужчины, освободившиеся от оцепенения, поспешно собирались и уходили прочь. Они не смотрели ни на бывшего товарища, ни на парня с белыми волосами, который, казалось, едва улыбался собственным мыслям.
Вскоре во дворе никого не осталось.
Ни один из мужчин не решился выглянуть в окно и узнать, чем закончилось странное происшествие, свидетелями которого им пришлось стать: они забывали о нём, стоило только переступить порог квартиры и оказаться на свету. Оставалось, правда, осознание ошибок. Так и толстый, оказавшись дома, в первую очередь выбросил маску и клятвенно пообещал себе больше никогда не воровать. Он не помнил, почему решил так, но не сомневался ни мгновения.
А в полумраке двора худой всё ещё стоял перед юношей и молчал.
— Моё имя Аллин, — парень в толстовке откинул капюшон, позволяя худому разглядеть его белоснежные волосы. — И изгнать меня не сможет ни один из экзорцистов, не говоря уже о таком не профессионале, как ты.
Худой слегка дрогнул, но больше никак свой страх не продемонстрировал. Но юноша всё равно ощущал это чувство: оно наэлектризовало пространство вокруг и стало почти материальным; страх для жителей темноты — воздух, и они дрожат от возбуждения, стоит человеку неосторожно испугаться.
Спустя ещё мгновение худого снова тряхнуло. Казалось, присутствие Аллина вынуждало его встать на колени и признаться во всех прегрешениях, но пока повелитель тьмы просто играл с позабавившим его человеком, и худой мог сопротивляться.
— Представься, — предложил юноша, присаживаясь на освободившуюся лавочку.
Он поднял с земли пачку сигарет толстого, взглянул на неё, устало вздохнул и прикурил сигарету. Парень наблюдал за тем, как тоненькая палочка сгорает в его пальцах. И от холодного спокойствия юноши в толстовке худого буквально трусило; настолько, что прожжённый воришка, стоило ему почувствовать запах жареного, тут же рухнул на колени и принялся бормотать неискренние извинения.
Аллин бросил сигарету на асфальт и потушил носком кроссовка.
— Пойдём, — тихо произнёс он, но худой всё отлично слышал.
— Отпустите меня, — худой смотрел на юношу с земли. — Я никому больше не причиню зла.
Повелитель темноты хмыкнул и рывком поднялся со скамьи.
— Лгать люди до сих пор так и не научились… Ты мне уже наскучил. Не нужны мне пустые извинения и обещания; в конце концов, ты можешь искупить свою вину и другим способом.