— Думаю, она отберет ее у брата, когда придет время.
С самого рождения старшая дочь показывала характер, его покойная мать лишь качала головой на ее требовательные крики и говорила, что выдать ее замуж будет непросто. Точнее непросто найти мужа, который сможет ее обуздать. И много тревог она принесет родителям.
Карим отмахивался. Он не был уверен, что увидит детей взрослыми, и хотел лишь найти тех, кто сможет позаботиться о его семье, когда Небеса заберут его. Раньше надежным человеком казался Шариф, но в последние годы старый друг отдалился и стал почти чужим, а если оправдаются подозрения Лафида, то и вовсе врагом… Молодой же шейх вряд ли может выступать надежной защитой. Впрочем, скорая встреча все покажет…
Аттабей доверял мнению кади, но хотел составить и свое. Он помнил Малика семилетним мальчиком, которого забрал вместе с матерью и отвез в Аль-Алин на самый край пустыни. К дальнему-дальнему родственнику по линии отца. Там никто не знал, кем является несчастная вдова и ее малолетний сын. Спустя пять лет мать наследника умерла, шейхи к тому времени успокоились и признали Карима аттабеем. Малик отправился к тетке в Набир, где и находился до покушения. Последний раз они виделись перед тем, как наследника Аль-Хруса принял народ пустыни. Он был уже не мальчиком, но юношей, который вовсе не желал прятаться, но все же прислушался к голосу разума. Пустынный лев надеялся, что будет слушать и впредь…
— О чем думает мой муж? — тонкие пальцы касаются лба меж бровей, будто пытаются отогнать тяжелые мысли.
— О будущем, только о будущем, — отвечает аттабей и обнимает жену. На сердце у него все также неспокойно…
…Шумит Аль-Хрус. Разлетаются по городу сплетни и слухи. Говорят, что молодой шейх скоро вернется домой. Откроется дворец, что стоял пустым четырнадцать лет, появится правитель у Сердца Пустыни. Радуются люди, но и тревожатся, каким будет новый шейх? Добрым? Мудрым? Сильным? Что принесет он городу? Никто не знает…
…В назначенный день и час через Золотые врата въезжает отряд народа пустыни. Всадники с закрытыми лицами едут по улицам к дому аттабея. Все одеты одинаково. И никто из прохожих, привычно уступающих дорогу, не подумал бы, что в центре отряда скачет Малик ибн Иса аль-Ахраб, будущий шейх и господин…
…У дома аттабея всадники спешиваются, и двое идут внутрь, а остальные остаются на улице. Им сразу же подносят свежей воды из колодца. А гостей встречает хозяин дома.
— Легка ли была дорога? — спрашивает Карим, разглядывая двух мужчин.
Тот, что справа, первым открывает лицо.
— Пустыня была к нам милостива, друг кади.
— Я ради и надеюсь, могу теперь поприветствовать своего племянника?
Второй из гостей нетерпеливо срывает с головы куфию и улыбается.
— Здравствуй, дядя!
Наследник Аль-Хруса молод. Кожа его смугла, глаза ясны и горят огнем, голос звонок и силен.
Кивает аттабей, разводит руками, показывая свое гостеприимство:
— Мой дом — твой дом, мой господин, располагайся, а я пока оговорю с нашими друзьями.
Кивает глава отряда, прощается с наследником:
— Народ пустыни рад был приютить будущего правителя.
— И я рад был быть гостем пустыни, — отвечает Малик и устремляется в соседнюю комнату к накрытому столу.
— Останешься ли ты и твои братья, чтобы разделить с нами трапезу? — спрашивает хозяин дома.
— Пустыня кормит своих детей, друг кади, к тому же дома нас ждут семьи. Мы поспешим в обратный путь, чтобы не беспокоить их…
— Пусть пустыня будет благосклонна к сынам песков…
— Пусть тебя хранят Небеса, друг кади.
Отряд народа пустыни уезжает, будто его и не было, а аль-Назир идет к гостю, приезда которого так долго ждал.
— У тебя хороший дом, дядя, — Малик уже устроился на подушках в ожидании аттабея.
— Дворец еще лучше, — хозяин дома усаживается напротив гостя и медленно режет лепешку.
— Жду не дождусь, когда смогу туда вернуться, — улыбается шейх, сверкают белые зубы.
— О твоем приезде еще никто не знает, было бы хорошо показать народу, что правитель вернулся…
— Торжественный въезд в город? С отрядом стражи? Я был бы рад показаться подданным, а не приезжать в свой дом как вор.
— Людей, желавших твоей смерти в Набире, так и не нашли. Они могут попытаться снова, — вежливо напоминает Карим и привычно хмурится.
— Неужели я теперь до конца жизни буду прятаться⁈
— Речь идет лишь о разумной осторожности, но в целом ты прав. Торжественный въезд через Золотые ворота в окружении стражи вполне подойдет для представления. Стоит также объявить праздник. Выставить угощение на площади.