Лес этот был старый и густой, медленно увядающий и убивающий любого чужака; высасывающий энергетику. В нём, однако, было много сухостоя и бурелома из-за суровых порою зим и сильных до крайности ветров.
«Вековлас имя мне, ибо настолько я стар, что не ресницы уже над и под очами моими, но седые волосы; Седобрад имя мне, ибо настолько я стар, что словно цинковыми белилами облили бороду мою треклятую».
Что же до скуловидов и номадинов, то поработили они почти всю землю хладскую, и, увы, уже никто не оказывал им сопротивления, ибо много воинов полегло за Златоград, который назначили кочевники столицей северной своей, и переименовали её в Морозабад, ибо этот город стал самым морозным из всех, где бывали они раньше. И нарекли земли хладские они Хладистаном, и поставили в Морозабаде господина над всей этой страной. Но убоялись идти на север дальше, потому что испугались лютых холодов, древних лесов Берёзовой рощи и непроходимых болот Снегозёрья, Страшной трясины и Бездонной впадины, и это спасло Древомиру и всей его братии жизнь.
И сказал свэйский кронинг так, обращаясь к своим подданным:
- Хотел я получить в надел земной себе известную нам всем страну, но самое сложное сделали уже за нас. Эти набеги обернулись для Хлади трагедией великой, ибо не устояла она, вовремя не укрепив своей границы гарнизоном. Так выждем же ещё немного времени, дабы, наконец, заполучить не кусочек пирога, но как он есть; весь без остатка. Ибо чую я, что мало Хлади этим номадинам, потому что ремеслом их является постоянно что-то опустошать. Скоро они уйдут в другие места, чтобы подчинить и покорить и их; мы же своё ещё возьмём. Обождите малость, и флаг Свэя будет развеваться в городе ста золотых ворот и палат.
Глава VI. Легенда о Мелиссе
- Как же так? - Поразился Годомир, уставившись перед собой. - Куст горит, но не сгорает!
- Это неопалимая купина. - Улыбнулся Старец. - Эта земля хранит в себе ещё много тайн. Хочешь, расскажу?
- Конечно, хочу! - Обрадовался мальчик.
- Вот корневика, размножается она усиками; королева всех ягод и лесных и степных. А вот иван-да-марья; разлучённые некогда влюблённые. Или, к примеру, мелисса. - Старик подошёл к белым цветкам. - Когда ты вдруг поранишься, что ты прикладываешь к ушибленному месту?
- Именно её листьями лечусь. - Кивнул юнец.
- Так вот, мелисса - не просто целебное растение; она - одна из нас, Годомир.
И поведал Седобрад:
«Давным-давно, в Срединных землях (когда они ещё входили в состав наших земель) жила одна маленькая девочка, в которой не было ни капли добра, ни капли совести. Росла она ужасной врединой, поэтому никто с ней не дружил. Девочка эта любила взбираться на деревья и сбрасывать с них птичьи гнёзда на землю. Эта особа любила лишь себя, без конца любуясь своим отражением в ближайшем водоёме и, став более взрослой, не перестала доставлять хлопот - напротив, её проступки становились всё жёстче и жёстче. Девушка смеялась над слепыми, глухими, немыми, больными калеками, нищими и прочими убогими людьми. Ей было в радость, когда кому-то было плохо. И однажды ей это аукнулось - проклял её один добрый дух, воссмердев к бессовестной отвращением великим. И превратил он девушку в кустарник с белыми цветами и лечебными листьями, и нарёк Мелиссою, и повелел врачевать всех, кто бы ни прошёл рядом. С тех пор лечит Мелисса против своей воли раны, дабы искупить свою вину перед людьми; и не роса омывает цветки по утрам, но сами они источают влагу, похожую на девичьи слёзы...».
Годомир молчал, заслушавшись речами своего наставника.
- Некоторые люди, такие же друиды, как и я, предполагают, что Мелисса уже расплатилась сполна. - Немного погодя, добавил старец, вздыхая.
- Как же считаете вы, старче? - Поинтересовался мальчик.
- Неважно, Годомир; пустое это всё, россказни всяких проходимцев. А если и впрямь легенда, то это уже добрым духам решать, освободить Мелиссу от заклятия, али нет.
Юнец задумался.
- Расскажите мне о себе и землях заморских; странах, где бывали вы или родичи ваши. - Просил он. - Ибо расширит это мой кругозор.
- Эх. - Усмехнулся Вековлас. - Ну, слушай.
Старец поправил свою бороду и начал так:
- Когда я был много моложе, была у меня жена, и поначалу жили мы и не тужили, но надоело ей однажды, ибо беден я весьма; как видишь, я беден и сейчас. «Гол ты, как сокол», твердила мне она, но не мог я грабить караваны, чтобы утолить каждый её каприз. И случилось так, что поймал я в сети свои рыбу - золотую, не простую; щучью кронинхен. И просила щука отпустить её, пообещав выполнить любое моё желание. А мне ведь много не надо, довольствуюсь я малым, но вот вспомнилось мне, что давеча жаловалась жена моя, что в избе лубяной жить она хочет, и стирать бельё желает не в обветшалом корыте, а в годной посудине. И упросил я щуку сжалиться надо мной, потому что шторм поднялся небывалый. А придя домой, поразился, как быстро исполнилась моя просьба. И по молодости лет возьми я и выложи неугомонной своей, как так получилось. И огрела она меня кочергой печною так, что упал я на пол, не дыша.