И недаром ты ночи не спишь напролет,—
Это пламя душу твою сожжет,
Как пожар — сухую траву...
Не стыдись, Шарьяр,— все известно мне:
Трижды девушку эту ты видел во сне,
А теперь найдешь наяву!»
Будто молния юноше в грудь вошла
И мгновенно сердце ему прожгла,
И вскочил, и застыл он, ошеломлен:
Как узнала старуха про вещий сон?
И застыли друзья, с изумленьем следя
За лицом своего молодого вождя:
Почему, как ужаленный, он вскочил
И молчит, с оборванки глаз не сводя?
Пошатнулся Шарьяр, устоял едва,
Взор затмился, кружится голова,
Замелькали в тумане лица друзей,
Будто вихрем подхваченная листва,
И опять сквозь туман просиял на миг
Перед ним ослепительный лунный лик —
Тонкобровый, пленительный, юный лик.
А когда через миг снова речь обрел
И в себя пришел молодой орел,
«Где старуха?» — нахмурясь, друзей спросил
И глазами горящими зал обвел,
«Где старуха?» — крикнул, что было сил,
Топнул так, что затрясся мраморный пол,—
Удивляются, обомлев, друзья,
Озираются, побледнев, друзья,
А старухи дерзкой и след простыл!
Помрачнел Шарьяр, запылал костром,
Загремел его голос, как вешний гром,
По дворцовым покоям, дворам, садам
Устремились десятки людей бегом —
Всю округу обшарили, сбились с ног,
Обыскали каждый глухой уголок:
Нет старухи — исчезла, всех провела,
А ведь только что во дворце была!
То ли в дверь улизнула лисицей она,
То ли кошкой выпрыгнула из окна,
То ли крысою в щелку пролезла она,
Но не видно старухи,— исчезла она.
Неподвижно сидел и молчал Шарьяр,
В ожиданье, казалось, скучал Шарьяр,
И в мечты богатырские погружен,
Суматохи не замечал Шарьяр.
Был у юноши пылкий, упрямый нрав —
Безрассудства и мужества крепкий сплав,
Колебаний не знал он,— решенье приняв,
Будто тигр, бросался вперед стремглав.
И услышав, что нет старухи нигде,
Не желая и думать о близкой беде,
Рассмеялся Шарьяр и пожал плечом —
И не стал раздумывать ни о чем!
Прекратить он поиски приказал,
Приказал придворным покинуть зал
И двенадцать сподвижников лучших созвал -
Самых верных и самых могучих созвал,
С кем судьбу боевую свою связал,
«Завтра в путь отправляемся!» — им сказал.
Юность Шарьяра и Анжим. Песнь третья.
О том,
как решил бесстрашный Шарьяр
любой ценой отыскать луноликую красавицу,
о том, какие преграды и опасности
ожидали его по пути на восток
и как в пустынях и болотах, горах и потоках,
в битвах с чудовищами
потерял он двенадцать лучших своих друзей
Тьмой сменяется свет дневной,
Пламя солнца — тусклой луной,
День погожий — дождливым днем,
Лютой стужей — палящий зной,
Сколько сумрачных дней прошло
И тревожных ночей прошло,—
Мчится всадник ночью и днем,
Будто накрепко врос в седло.
Мчится всадник ночью и днем,
Через темный лес — напролом,
Через груды скал — прямиком,
Через пропасть — крутым прыжком,
На восток, на восток, на восток,
По дорогам и без дорог,—
Так несется, к морю спеша,
Нетерпеньем грозным дыша,
Все преграды злобно круша,
Непокорный, горный поток.
На восток, на восток, на восток,
Через дикий горный отрог,
Через лес, пески, крутояр,
Как безумный, мчится Шарьяр,—
Вороного коня горяча,
Так и свищет в руке камча,
И подковами звонко стуча,
По крутым уступам скача,
Быстроногий храпит тулпар.
А джигит — угрюм и сердит,
Исподлобья вперед глядит,
Каждым часом в пути дорожит
И от нетерпенья дрожит,
Каждый миг промедленья кляня,
Он нахлестывает коня,
И стремительно конь летит
По изломам каменных плит,
Рассыпает из-под копыт
Огневые брызги кремня.
На восток, на восток, на восток,
Где зари золотой исток,
В зной и стужу, ночью и днем
Одержимый мчится ездок,
Мчится, мрачен и одинок,
Сдвинув брови в одну черту,
Как орел, добычу свою
Настигающий на лету.
Вот уж сколько ночей и дней
Через горы Шарьяр спешит,
Колдовским, обманчивым сном
Соблазнить батыра смогла!
Чудо-девушку в зеркале сна
Показала герою она,—
И была эта дева стройна
И нежна, как сама весна,
И пленительным было лицо,
Ослепительным было лицо —
Золотистой зари светлей,
А на юном ее челе,
Как в предутренней легкой мгле,
Ярко вспыхивала звезда
Между гордых, крутых бровей.
Был ее красотой Шарьяр,
Будто молнией, ранен в грудь,
Загорелся мечтой Шарьяр