Полной солнечного вина.
Вон отары по склонам ползут,
По лугам зеленым ползут,
И бесчисленные стада
Чабаны молодые пасут.
Вон селенья видны вдали,
И до самого края земли
Бесконечных полей и лугов,
Изумрудных речных берегов
И зеркально-чистых озер
Разостлался пестрый узор,
Как затейливый, яркий ковер,
Красотою радуя взор.
С восхищеньем глядит Шарьяр,
С облегчением дышит он,
Птичье пение слышит он,
Струй весенних веселый звон.
А рассвет золотист, лучист,
Воздух мягок, свеж и душист,
И дышать до того легко,
Будто теплое пьешь молоко.
Снял Шарьяр свой тяжелый шлем,
Вешний ветер в лицо дохнул,
Тронул волосы смельчака,
Словно ласковая рука,
Лба его коснулся слегка
И обветренных, твердых скул.
Птица-радость бьется в груди
И твердит ему:— Погляди!
Все страданья теперь позади,
И награды желанной жди!
А скакун его вороной,
Встав над светлою крутизной,
Тоже весело вдаль глядит,
Полон радости озорной,
Бьет копытом, нетерпелив,
Уши чуткие навострив,
Видно, манит его весна
И цветущих лугов разлив,
Видит он, что окончен путь,
Шестимесячный, тяжкий путь,
Можно будет и отдохнуть.
А внизу голубеет река,
А в реке плывут облака,
И к тенистым ее берегам,
Бархатистым ее берегам,
Никуда уже не спеша,
Ароматом цветов дыша,
Озирая весеннюю ширь,
Стал спускаться Шарьяр-богатырь
По отлогим, мягким лугам.
По долине едет Шарьяр,
А вокруг — благодатный край,
И похож этот дивный край
На земной, необъятный рай:
Плодородные земли цветут,
Полноводные реки текут,
Сразу видно, что мирно тут
И богато люди живут.
Зеленеют густые сады,
Голубеют арыки, пруды,
Всюду песни в полях слышны,
И большие селенья видны,
Даже небо светлее здесь,
Даже воздух нежнее здесь,
Даже солнце добрее здесь —
Светит ласково с вышины.
А земля до того жирна,
Свежей влагой напоена,
Что не нужно забот никаких —
Только брось в нее семена,
И сейчас же буйно взойдут,
Урожай обильный дадут.
Да, не знает здешний народ
Изнурительного труда,
Беззаботно, сытно живет,
Богатеет из года в год,—
Не про этот ли дивный край
Говорила старуха тогда?
И не в этом ли светлом краю,
В благодатном земном раю,
Он подругу должен найти —
Долгожданную радость свою?
Едет, едет Шарьяр вперед,
И взволнованно сердце поет,
Порываясь, как птица, в полет,—
Что же дальше юношу ждет?
Вот вдали, на краю земли,
Видит крепость большую Шарьяр:
Высока, горделива, стройна,
Солнцем утренним озарена,
Издалёка она видна,—
И хлестнув своего скакуна,
К ней подъехал вплотную Шарьяр.
Оглядел он ряды зубцов,
Но не видно нигде бойцов,
И на башнях сторожевых
Нет недремлющих часовых.
Тишина кругом, тишина,
Высока и прочна стена.
Кто же в крепости этой живет?
Где же в эту твердыню вход?
Вправо, влево Шарьяр взглянул —
Не нашел городских ворот.
«Все понятно,— смекнул батыр,—
Видно, въезд с другой стороны».
Вороного хлестнул батыр,
Поскакал вдоль крутой стены.
Ехал час он, ехал другой,
Но глуха, высока, прочна,
Все тянулась, тянулась стена,
Выгибаясь плавной дугой.
Удивляться юноша стал:
Сотню башен уже насчитал,
И давно надоело считать,
А ворот до сих пор не видать!
Дальше едет храбрец удалой
Вдоль зубчатой стены крепостной,
А стене все не видно конца
К удивлению храбреца.
Изумляться юноша стал:
Если город за этой стеной,
То, пожалуй, с целой страной
Он сравнится величиной!
Интересно все-таки знать,
Кто владыка твердыни такой?
Солнце стало уже припекать,
Поднимаясь над синей грядой,
И на прежнем месте опять
Очутился батыр молодой.
Значит, крепость со всех сторон
В самом деле объехал он,
А ворот не приметил нигде
И людей не встретил нигде,—
Как узнать ему, кто живет
В неприступном этом гнезде?
Любопытно стало ему:
Что за хитрость? Что за секрет?
Неужели и вправду ворот
У громадной крепости нет!
И сердиться юноша стал:
Неужели он так устал,
Так в пути душой изнемог,
Что заметить входа не смог?
Надо съездить еще разок.
Снова он погнал скакуна,
И опять потянулась стена,
И опять вокруг — ни души,
Сон, безлюдье да тишина.
Только слышится стук копыт,
Да рассерженно конь храпит,
На бегу каменья дробит!
В нетерпенье вдвое быстрей
Мчался всадник на этот раз,
И на стену вдвое острей
Он смотрел, не спуская глаз,—
Так вторично со всех сторон