И моя ли в том вина,
Что горю от страсти, девушка?
Будто две живых змеи,
Бьются две косы твои,
Будто вестницы любви,
И одною мечтой живу:
Повидать тебя наяву!
Реют крылья-брови, девушка,
Жемчуг — зубы у тебя,
Сливки — губы у тебя,
Ах, страдая и любя,
На тебя взираю, девушка!
Взор твой — сладостный капкан,
Косы — ласковый аркан,
Твой стыдливый, тонкий стан
Ты обнять позволишь, девушка?
Как наперсток, мал твой рот,
Он щебечет и поет,
Губы сладкие, как мед,
Целовать позволишь, девушка?
Платье пестрое разнять,
Груди-яблоки размять,
С ними вдоволь поиграть
Ты дружку позволишь, девушка?
В свой весенний, свежий сад,
Где налился виноград,
Где огнем горит гранат,
Ты войти позволишь, девушка?
Ты — царица, я — твой раб,
Но в пути устал, ослаб,
Приютить меня могла б
Ты в своих объятьях, девушка?
Или скажешь: — Прочь ступай
И пустое не болтай,
Не для нищих этот край! —
И меня прогонишь, девушка?
Чтоб разок тебя обнять,
Радость ласк твоих узнать,
В жертву жизнь свою отдать
Я готов немедля, девушка!
О, промолви мне: — Приди! —
И склонись к моей груди,
Счастье ждет нас впереди —
Золотое счастье, девушка!»
Только начал Шарьяр эту песню петь,
Распахнулся настежь полог цветной,
И взглянула пэри в проем дверной,
Чтоб пришельца дерзкого разглядеть.
Но чем дальше джигиту внимала она,
Тем взволнованней трепетала она,
Крупный яхонт, спрятанный на груди,
Покраснев, торопливо достала она,
Поднесла его к солнечному лучу,—
И тотчас же старинная надпись на нем
Пламенеть начала золотым огнем.
И тогда к изумленью своих подруг
Госпожа всплеснула руками вдруг,
Рукавом заслонила лицо, застыдясь,
И слезами счастливыми залилась,
А когда успокоилась чуть погодя,
Улыбнулась, как солнце после дождя,
И, с батыра сияющих глаз не сводя,
Плавной поступью к юноше подошла
И восторженным голосом так начала:
«Ты ли это, желанный мой,
Предназначенный мне судьбой?
Не тебя ли в блаженном сне
Еренлеры сулили мне?
И согласье на это дала
Прародительница Бипатпа —
Всех невест и жен на земле
Покровительница Бипатпа!
Если так, да святится тропа,
Что под ноги коню легла
И тебя в наш край привела!
Ты ли это, лихой джигит,
Что по всей земле знаменит,
Справедливости твердый меч,
Обездоленных верный щит,
Что являлся так часто во сне
С семилетнего возраста мне?
С той поры я томлюсь и жду,
Все ищу тебя — не найду,
Подойди же ко мне, герой,
Подойди, друг отважный мой!
Ты ли это, Шарьяр-храбрец,
Воплощенье геройских сил,
О котором мне говорил
Жулдыз-хан — покойный отец?
Предсказал он: «Семь долгих лет
Будешь ханствовать ты одна,
И немало невзгод и бед
Испытает наша страна.
А потом, на восьмом году,
Благороден и неустрашим,
К вам приедет юный батыр,
Чьей отваге дивится мир,
И супругом станет твоим!»
Так отец перед смертью сказал,
Мне в залог этот яхонт дал,
И не может быть, чтоб солгал
Чудотворный этот кристалл!
Подойди же, Шарьяр-герой,
Подойди, возлюбленный мой!
Знай: зовут меня Хундызша,
Добродетелью славлюсь я,
Говорят, стройна, хороша
И любому понравлюсь я.
О, батыр, завещанный мне,
В дивном сне обещанный мне,
Стань супругом моим — владей
И обширной страной моей,
И казной золотой моей,
И красой молодой моей!
Правду мне предсказал отец,
Не пришлось нам напрасно ждать, -
Так прими алмазный венец
И на трон золотой воссядь:
Не для девушки этот трон —
Для тебя предназначен он!
Здравствуй, добрый Шарьяр-герой,
Будь владыкой в нашем краю,
Я и тело, и душу мою
Навсегда тебе отдаю!
Здравствуй, сокол желанный мой,
Богатырь долгожданный мой!»
Так невесту себе отыскал наконец
Молодой, благородный Шарьяр-храбрец,
Вместе с нею вступил он в ханский дворец,
Возложил на главу алмазный венец,
Вместе с ней с торжеством великим взошел
На высокий престол, золотой престол
И велел, чтоб на свадьбу своей госпожи
Собрались во дворец все муллы и хаджи.
Собрались во дворец муллы и хаджи
Совершили священный, брачный обряд,
И веселый пир, небывалый пир
Для всего народа задал батыр,
Был поистине сказочно пир богат —
Пил и ел народ сорок дней подряд,
Песни пел народ сорок дней подряд...
Счастлив был Шарьяр, ликовал душой,
Любовался красавицей Хундызшой,
С ней остался на ночь в юрте большой,
Что там было — об этом не говорят.