Быстро на гибельный склон взобралась,
Черного чудища не страшась,
Неумолимый удар нанесла —
Тяжкий удар нанесла ему,
Голову рассекла ему!
Скорчился черный дракон, захрипел,
Веки закрыл и навек присмирел.
Сразу увидел белый дракон,
Кем он от гибели был спасен,—
Радостно оживился он,
К девушке устремился он,
Трижды пред нею склонился он!
Раны свои облизал — и знак
Девушке подал, чтоб шла за ним,
И за драконом в подземный мрак
Смело последовала Анжим.
Долго то шли они, то ползли
Щелью извилистой, в недрах земли,
Вышли из черных объятий земли,
Город большой показался вдали.
А у высоких ворот городских
Шумные толпы встретили их:
Мощные дэвы склоняются ниц,
Пэри щебечут, как стайки птиц.
Люди и дэвы танцуют, поют,
Радости праздничной нет границ!
Встречен был с честью великой дракон,
Видно, был грозным владыкой дракон.
Девушку ввел он в дворцовый зал
И на престол золотой указал:
Не был подвешен трон к потолку,
Но и до пола не доставал,—
В воздухе трон тяжелый висел!
А удивительный белый дракон
Ловко взобрался на этот трон,
Зорко придворных своих оглядел,
Вдруг изогнулся крутой дугой,
Вздрогнул, встряхнулся разок-другой,
И через миг уже не дракон —
Хан горделивый на троне сидел,
Статный, не старый и не молодой,
С чуть поседевшею бородой.
Заговорил он, к Анжим обратясь:
«Здравствуй, отважный спаситель мой!
Знай, я — прославленный хан Емен,
Правлю обширною этой страной.
Юноша смелый! В смертельный час
Ты от врага меня злейшего спас.
Будь же не гостем в моем краю —
Сыном моим возлюбленным будь:
В знак благодарности, дочь мою,
Нежную, стройную Зауре,
Свежую, будто цветок на заре,
В жены сегодня тебе отдаю!»
Кончился пышный свадебный той,
Звезды зажглись в темноте густой,
Спать жениха уложили в шатре
Рядом с красавицей Зауре.
Юношей притворилась Анжим,
К девушке привалилась Анжим,
Правой рукою за грудь взяла,
Левой за шею ее обняла,
Но зарыдав в безутешной тоске,
Крепко ударив Анжим по руке,
С ложа вкочив и ночник засветив,
Так Зауре говорить начала:
«Горе мне, горе! Как дальше мне жить?
Чем твое сердце смогу я смягчить?
Вижу, не юноша — девушка ты,
Как же со мной будешь ложе делить?
Конь веселится и мчится стрелой,
Если наездник — джигит молодой.
Что ж притворяешься юношей ты?
Что ж по-мужски ты играешь со мной?
Ты ведь такая же божья раба,
Богу покорствовать — наша судьба.
Что же меня ты сбиваешь с пути?
Что ж по-мужски ты со мною груба?
Время на дело пустое не трать,
Мужем тебя не могу я считать,
Лучше давай, как подруги, играть —
Ленты друг другу в косы вплетать!»
Правду решив до конца скрывать,
Стала невесту бранить Анжим,
Стала притворно негодовать,
Стала бедняжку срамить Анжим,
Девушку, плачущую в тоске,
Звонко хлестнула она по щеке,
«Стыдно отцу твоему! — говорит.—
Все расскажу ему! — говорит.—
Знай: ни в бою, ни в чужом краю,
Ни на постели в твоем дому
Честь незапятнанную свою
Я оскорблять не дам никому!»
К хану Емену в мраморный зал
Утром пришли Зауре и Анжим,
С первого взгляда хан увидал:
Обе хотят объясниться с ним.
И удалив посторонних людей,
Ласково к дочери бедной своей
Так обратился хан-чародей:
«Дочь возлюбленная! Страдать
И в тоске рыдать не спеши,
Жизнь загубленною считать
Не спеши, свет моей души!
И не надо меня проклинать,
Я был прав, но и ты права,—
Если хочешь это понять,
Все должна ты узнать сперва,
Не кляни своего отца,
Не брани своего отца —
Правду выслушай до конца.
В день кровавый, когда в горах
Лютый враг меня подстерег
И на землю меня поверг,
И в глазах моих свет померк,
И объял мою душу страх,
Я в тоске воззвал к небесам
И в слезах обещал небесам,
Что тому, кто спасет меня,
Дочь единственную отдам!
А когда небосвод посветлел,
В час свершения добрых дел
Юный воин в стальной броне
Устремился на помощь мне,
Меч сжимая в крепкой руке,
Смело ринулся в смертный бой,
И тотчас догадался я,
Что не юноша передо мной.
И когда, молода и смела,
Острый меч Анжим подняла,
Череп недругу рассекла
И от смерти меня спасла,
Истребила исчадье зла,
Благодарность мою приняла
И доверчиво вслед за мной
По тропе подземной пошла —
Шла, дыхание затаив,
Как пугливая лань, стройна,
И походка была плавна,
Будто ласковая волна,
Я тогда уже понимал,