А тебе я вот что скажу, отец:
Лютым казням пора положить конец,
Ты послушай, что злому тирану сказал,
Перед плахою стоя, святой мудрец: —
В каждом сердце живут и змея, и орел,
Сделай так, чтоб орел змею поборол,
В каждом сердце живут человек и зверь,
И да будет зверь побежден теперь! —
Хоть и был беспощадный тиран суров,
Поразил его смысл этих вещих слов,
Он жестокость свою осознал до конца —
И святого помиловал мудреца.
Так и ты благородство свое покажи,
В ножны мудрости ярость свою вложи,
Не терзай эти девять заблудших душ,
Отвести их ко мне в шатер прикажи,
Не суди поспешно об их вине,
Предоставь это мне и твоей жене,
Мы с несчастными сами поговорим,
Наказанье им сами определим,
Все мы взвесим — и грех, и раскаянье их,
Все увидим — и ложь, и отчаянье их,
Будем зло мы судить по законам добра,
Обойдемся без петли и без топора,—
Подождите до завтрашнего утра».
А наутро, едва разгорелся восход,
Вышли странницы из городских ворот,—
К девяти этим странницам приглядясь,
Ханских жен с удивленьем узнал народ.
А они, как овечки покорные, шли,
Завернувшись в одежды черные, шли,
Вышли в степь, поглядели на город родной,
Поклонились смиренно до самой земли.
И пошли, не оглядываясь, вперед —
Через степь, где жестокое солнце жжет,
По дороге, что в Мекку святую ведет.
В то же утро глашатаи на площадях
Объявили тысячам горожан:
Прежних жен за грехи, клевету, обман
Приказал изгнать справедливый хан,
Не казнить, не жечь, не пытать велел,
А на десять лет их изгнать велел,
Да еще везде, где они пройдут,
И еду, и приют им давать велел.
Пусть к святыням отправятся девять жен,
От грехов избавятся девять жен
Пусть побродят с нищенскою сумой
От селенья к селенью, в стужу и в зной,
А когда замолят свои грехи,
Могут с миром вернуться к себе домой —
Доживать спокойно свой век земной.
Все на свете одно с другим сплетено —
Так с рождения мира заведено:
Если сбыться чему-нибудь суждено,
Это сбудется, сбудется все равно!
Потому что время — гончарный круг,
Человек — сосуд в руках гончара,
И какое изделье выйдет из рук,
Знать должны заранее мастера.
Говорят, что судьба слепа и хитра,
Но судьба — лишь причудливая игра,
А у жизни законы — как твердый алмаз,
Потому что поистине жизнь мудра.
То, что было затоптано в грязь вчера,
Ярче вспыхнуло золота и серебра,
А поддельный жемчуг еще с утра
Вместе с мусором вымели со двора.
Слуги ада вернулись в кромешный ад,
Возвратилась в рай земной Гульшара,
Возродился к жизни погибший брат,
И достойного мужа нашла сестра,
Победили извечные силы добра,
Хоть и было сражаться им тяжело,
Миновала облачная пора,
Наступила солнечная пора,
Превратились в прах клевета и зло!
Так, друзья, случается и сейчас,
И на этом кончается мой рассказ.
Что ж, друзья дорогие, спасибо вам,
Что внимали прилежно моим словам,
Что не скучен вам был мой старинный сказ,
Мой неспешный, затейливый, длинный сказ.
А сказать по правде, и сам я рад,
Что встречался с вами два дня подряд
И рассказывал вам о далекой поре,
О Шарьяре и верной его сестре.
Я о горьких страданьях их рассказал,
О боях и скитаньях их рассказал,
Вместе с ними и странствовал, и воевал,
Их тревоги и горести переживал —
Будто море бурливое переплывал.
А теперь мы стоим на другом берегу,
Где героев моих я оставить могу...
Что еще напоследок добавить могу?
Долго прожил великий хан Дарапша,
Долго прожил и мудрый хан Шасуар,
А потом взошли на престол Шарьяр
И его луноликая Хундызша.
Вместе с ними жила до преклонных лет
Досточтимая, добрая Акдаулет,
И за все злоключенья была сполна
Гульшара-страдалица награждена.
До последнего дня, безмятежна, светла,
Жизнь ее, как чистый ручей, текла,
Теплотою и лаской окружена,
Как цветок многолетний, она цвела —
Всех земных матерей счастливей была
И до внуков и правнуков дожила.
А чабан Хасан знатным беком стал —
Уважаемым человеком стал,
Сам Шарьяр называл его братом своим,
И вельможи заискивали перед ним.
Правил самой обширной областью он,
Отличался и воинской доблестью он,
И умом, и щедростью, и добротой,
Был с богатыми строг и прост с беднотой,
Потому что не мог позабыть о том,
Что и сам когда-то был бедняком,
Сам когда-то за стадом ходил босиком.
Был он всеми вокруг и любим, и чтим,
Горячо полюбила его Анжим,
С ним счастливо и дружно жизнь прожила,
Семерых детей ему родила: