Это были его последние слова. На рассвете двадцать первого числа двенадцатого месяца его не стало. Жена, дети и челядь горевали безутешно, но всё было напрасно.
Когда сообщили Судье Ёсицунэ, он, не дослушав, помчался в резиденцию Хидэхиры и припал к бездыханному телу.
– Разве пустился бы я в столь дальний путь, если бы не на тебя была вся моя надежда? – произнёс он. – Отец мой Ёситомо покинул меня, когда мне было всего два года. Мать в столице спуталась с Тайра и сделалась мне чужой. Знаю я, что есть у меня братья, но они разбрелись по свету, и я не видел их с детских лет. Теперь вот нет и тебя. Это более тяжко, чем ребёнку потерять родителей. Теперь я птица без крыльев, дерево с высохшими корнями!
Так горевал он и ещё сказал:
– Чувствую, скоро и мне конец.
Мужественная была душа, но он горько плакал, прижавши к лицу рукав.
Вместе с Судьёй Ёсицунэ провожал Хидэхиру в последний путь и облачённый в белое мальчик, рождённый в горах Камэвари. Люди при виде их проливали сочувственные слёзы. И плакал Ёсицунэ, что сам он не умер вместе с Хидэхирой. Так проводили они покойного и почтили память его, но не было никого, кто бы стал его спутником на дороге в иной мир. Плакали и горевали, а между тем окончился этот год и наступил следующий.
О том, как сыновья Хидэхиры выступили против Ёсицунэ
Срок китю пришёлся на первый месяц, и лишь это время прошло спокойно. Во втором месяце нового года некий вассал нашептал Ясухире:
– Судья Ёсицунэ и ваш брат Тадахира объединились, они замышляют напасть на вашу резиденцию. Нельзя ждать, пока они мятежным обычаем выступят первыми. Надлежит поскорее приготовиться.
– Ладно, – сказал Ясухира.
Он собрал монахов будто бы для заупокойной службы по усопшему родителю, но никаких служб вершить не стал, а ночью ударил по своему единоутробному младшему брату.
Увидя это, его старший брат Кунихира, двоюродный брат Суэхира и младший брат Такахира решили, что следует им вмешаться, и каждый стал умышлять на свой страх и риск. Поистине, «когда шестеро родичей поссорятся, не защита им и Три Сокровища». Между тем приблизилась осень.
– Теперь они нацелятся на меня, – решил Судья Ёсицунэ.
Он призвал Бэнкэя и приказал:
– Пиши распорядительное письмо. «Вождям Кюсю, а именно: Кикути, Хараде, Усуки и Огате. Явиться ко мне незамедлительно. Будем держать совет».
Письмо было написано и вручено «разноцветному» по имени Суруга Дзиро. День за днём и ночь за ночью скакал Суруга, достиг столицы и уже собрался было следовать дальше до Кюсю, но кто-то успел донести в Рокухару, там отрядили два десятка всадников, Суругу схватили и препроводили в Камакуру.
Камакурский Правитель прочёл распорядительное письмо и произнёс:
– Ох, ну что же за подлец этот Ёсицунэ! Всюду кричит, что мы-де братья, а сам то и дело замышляет против меня подлости, и всё потому, что судьба моя благополучна! Впрочем, как я слыхал, Хидэхира уже убрался в мир иной. Мощь края Осю пришла в упадок. Сейчас ничего не стоит нанести удар.
– Это вы так говорите, – возразил Кадзивара, – но меня берёт сомнение. Однажды, когда Хидэхире вышло высочайшее повеление явиться в столицу, он ответил: «В старину у Масакады было восемьдесят с лишним тысяч всадников, у меня же их сто восемь тысяч. Пусть мне возместят половину путевых расходов, тогда явлюсь». Было сказано: «Это невозможно», повеление отменили, и Хидэхира так и не появился в столице. Пусть сам Хидэхира и умер, но ведь число его вассалов и родичей не уменьшилось ни на единого человека. Если они укрепят заставы Нэндзю и Сиракава и выступят в бой под водительством Судьи Ёсицунэ, то, сражайся мы против них хоть сто или двести лет всей мощью Японии, всё равно мы лишь ввергнем народ в пучину бедствий и разорим мир дотла, а победы никак не добьёмся. Нет, вначале надлежит нам расположить к себе Ясухиру, подговорить его убить Ёсицунэ и только затем ударить по краю Осю – вот тогда у нас всё получится.
– Пожалуй, ты прав, – решил Камакурский Правитель.
Тут одного приказа Ёритомо было не довольно, поэтому испросили и получили высочайшее повеление.
Повелевалось Ясухире убить Судью Ёсицунэ, за что в награду обещалось пожаловать ему и его детям и потомкам навечно три провинции: в добавление к Муцу ещё провинции Дэва и Хитати. К сему Камакурский Правитель приложил и свой приказ, и Ясухира, нарушив последнюю волю покойного родителя, ответил на это:
– Повинуюсь. Прошу прислать наблюдающего, и убийство будет исполнено.