– Стой! Ну-ка, ответь! – закричал он. – Кто ты такой есть? Зачем народ баламутишь? Что ты о себе вообразил? Я был членом Совета – не сумел землю вернуть, а ты сумеешь?
– Не оскорбляйте публично главу общины, дон Маладино. Я могу ведь и приказать арестовать вас.
– Арестовать? Меня? Маладино Руэду? Ты? Да ты знаешь, кто я такой? Меня все знают! Ну, говори, кто я?
Исаак сжал кулаки, вонзил ногти в ладони.
– Ты человек, который потерял копии нашей Грамоты.
Руэда отшатнулся, словно его ударили.
До того, как отправиться в свой поход, Агапито Роблес послал Маладино Руэду в Лиму снять копию с Грамоты. На обратном пути Маладино остановился в Серро. Зашел в погребок, выпил порядком. И там, в погребке, познакомился с крючкотвором Эсниносой, доверенным помещика Масиаса. Захмелев, Маладино стал хвастаться» что везет Грамоту.
– Поздравляю, братец, – сказал Эспиноса. – Я ведь тоже из вашей общины. Как адвокату, мне приходится с вами бороться, но я – горец и горжусь своими земляками, что сумели справиться с самим министром президента Прадо. Позволь, я тебя обниму и выпью за твою победу!
Эспиноса заказал бутылку водки. Снова поднял тост за Маладино. Гордый тем, что даже противник признал его – Эспиноса выступал иногда при разборе дел в качестве доверенного помещика Масиаса, – Руэда все пил и пил, не замечая, что Эспиноса дашь слегка пригубливал свой стакан. Заказали еще бутылку. Потом Эспиноса пригласил Руэду к себе. И там снова принялись пить. Проснулся Руэда в холодной пустой комнате. И тут только хватился копии. Слишком поздно! Эспиноса продал копию Масиасу. А Руэда вернулся в Янакочу. Жители Янакочи хотели убить его, но судья Монтенегро приказал передать, что тому, кто хоть пальцем тронет Маладино, придется иметь дело с самим судьей.
– Завтра прольется кровь! – орал Маладино Руэда. – Завтра я погляжу, как вам всем ноги повыдергивают. Мочиться буду на ваших поминках.
Исаак понял, что, если сейчас смолчать, жители поколеблются. Он схватился за револьвер.
– Ступай отсюда, пьянчуга! Ступай лучше сам в тюрьму, пока я не разозлился, – вмешался стражник Магдалено Нейра.
Исаак Карвахаль направился к школе. Там собрались командиры: Теодоро Рекис, Максимо Coca, Сиприано Гуадалупе, Николас Сото, делегаты различных селений. Исаак обратился к Сиприано Гуадалупе.
– Что это с твоей женой, Сиприано? Она говорит, будто ты болен. Правда это? Ты не сможешь пойти с нами?
– Нет, брат мой, я пойду. Женщины трусливы. Я на все готов.
В дверях появился огромный Лисица. Все повернулись к нему, с тревогой ждали, что он скажет. Лисица вернулся из Вилкабамбы.
– Выпить есть?
Ему подали стакан, одним глотком Лисица осушил его.
– Ну, как дела в Вилкабамбе?
– Порядок. В Вилкабамбе все спокойно. Разговоры одни, сплетни. Магно Валье и его приятели распустили слух, будто Вилкабамба выступила против нас. Не зря они это сделали.
– А как другие общины?
Глава Янакочи Карвахаль обратился к соседним общинам с просьбой о поддержке. Пришлют ли они подкрепление, если понадобится? Спрячут ли преследуемых, дадут ли кров беглецам? Станут ли кормить жен и детей тех, кто скрылся в недоступных горах?
– Паукар, Чаупимарка и Якан согласны выступить, – сказал Константино Лукас.
– Чакайян и Тапук поддержат нас, – сообщил Максимо Coca.
– Ярусиакан тоже поддержит.
– Санта-Ана-де-Туси и Пальянчакра тоже.
– Тангор не дает ответа.
– Уайласхирка и Миту тоже не отвечают.
– Они предадут нас?
– Предать-то не предадут. Но помогать не станут.
Половина общин не дала ответа. Члены советов двадцати селений знают, что Янакоча решила выступить. Не предадут ли они? Может быть, уже предали? Может, потому Маладино и осмелился оскорблять главу общины? Тяжким гнетом, легли на сердца дурные предчувствия.
– Сколько у нас отставных солдат? – спросил Исаак Карвахаль.
– Семьдесят, – отвечал Федерико Фалькон. Он тоже надел свою старую военную форму.
– Впереди каждого отряда поедет отставной солдат.
– Лучше двое, – сказал Фалькон. – Одного убьют, Другой его заменит.
В двери глядел грязно-серый рассвет.
– Там Маладино стоит, – доложил Максимо Coca.
Бывший член Совета общины стоял у дверей со шляпой в руке, смущенный.
– Пришел просить у вас прощения, сеньор Карвахаль.
– В чем?
– Вчера вечером оскорбил я вас. Ничего не помню, но Магдалено Нейра говорит, что я ругался.
– Я тебе сейчас мозги-то прочищу, негодяй. Ты – кум Монтенегро.
Лицо Маладино вытянулось.