— Постой! постой! остановись! ах! погиб, бедный!
Инде кричали:
— У! у! э! а! — и ругали его всякими бранями, осмехая и устрашая. Однако ж все сии вопли не могли его совершенно устрашить, хотя и дали ему видеть, что он находится в ужасном месте. Он остановился на несколько и, принеся молитву богам, обнажил свой меч и продолжал свой путь в предстоявшие палаты, вознамерясь на все отважиться, ежели потребует нужда. К сему его побуждало наиболее сие, что он надеялся сыскать в сем замке сестру свою или зятя либо кого-нибудь из своих приятелей.
По приближении его к крыльцу, услышал он исходящее из покоев стенание и вой и вскоре за ними свист и вопль преужасный; когда же вступил он на крыльцо, то в двери, ведущие с оного в покои, повалил на него густой и смрадный дым. Светлосан, призывая непрестанно Белбога и Чернобога, простер свой меч и вступил в первую комнату; оная вся наполнена была премножеством разнообразных уродов с прегнусными харями. Как скоро они его увидели, то и завыли все престрашными и скаредными голосами, крича ему со всех сторон:
— Куда ты, несмышленый, идешь? Возвратись назад: здесь преддверие ада. Ежели ты осмелишься пойти еще далее, то ниспадешь в пылающую геенну. Беги скорее отсюда!
Выговорив сие, бросились они на него со всех сторон и начали теребить и уязвлять отвсюду; сначала пришел было Светлосан в робость, но уязвления их возвратили ему сердце и смелость: он начал поражать своим мечом окружавших его уродов, которые, мало-помалу от него рассыпаясь, вдруг все исчезли.
Сие возвратило ему прежнюю его бодрость; он увидел, что меч его может всему сопротивляться, чего ради, принеся паки молитву богам, пошел далее. По растворении второй комнаты увидел он, что все ее стены и потолок увешаны были змиями и чудовищами, а пол усыпан пеплом и полусгоревшими человеческими костями. Как скоро чудовища его усмотрели, то и начали на него все зиять пламенем, подняв преужасный скрежет, рев и свист, наподобие клокота и журчания огнедышащей горы. Славенский князь, имея в руках обнаженный Левсилов меч и надеясь и сих разогнать подобно, вошел безбоязненно и в сию комнату, но едва не лишился он тут своей жизни. Пламя, которое испустили на него змеи и страшилища, охватило его со всех сторон, и он отовсюду начал гореть; и ежели бы в сем опасном приключении храбрость его хотя на минуту совсем его оставила, то погиб бы он тут от пламени их мгновенно. Но по счастью его и помощью Белбога, сохранил он и в сем ужасном случае колеблющуюся свою бодрость и, будучи терзаем отовсюду огнями, не переставал поражать мечом нападавших на него чудовищ и, несмотря на превеликую их силу, наконец их разогнал. Тогда-то познал он прямо, что ежели б не одарен был от Чернобога силою и храбростью и не вооружен Левсиловым мечом, то погиб бы тут, конечно.
Сии два побоища, присовокупясь к тридневному его гладу, весьма ослабили его силы и уменьшили его бодрость: он уже начал было и сомневаться в преодолении сих адских стражей и хотел возвратиться назад, но в самое то время услышал глас, ободряющий его на довершение предприятого им дела. Сей небесный голос оживотворил унылое его сердце: бодрость его укрепилась, и полученные им раны не стали ему чувствительны. Он воздал благодарение подкрепляющему его божеству и обещал безропотно ему повиноваться.
Вследствие чего, приняв паки твердое намерение до конца исследовать сию тайну, отворил он безбоязненно двери третьей комнаты. Стены ее и пол были железные и раскалены наподобие горящего угля. Как только Светлосан, отворя ее и не рассмотря ее совершенно, занес ногу, чтобы в нее вступить, то в самое то мгновение пол обрушился и на место оного выступило зияющее пламя, подобно исходящему из огнедышащей горы и в тот же миг вылетевший из глубины сей пропасти пламенный крокодил, разинув широкие свои челюсти, устремился на Светлосана и хотел его проглотить одним зевом. Но ободренный сей князь небесным гласом в самый тот миг вонзил ему в пасть свой меч; страшилище застенало и исчезло, а комната из самой страшной учинилась весьма великолепно украшенною. При сем приятном виде Светлосан наиболее еще ободрился и, отдохнув в ней несколько, без всякой уже робости пошел в четвертую палату. Сия была всех прочих несказанно пространнее и преужаснее: она заключала в себе несметное множество страшилищ, на которых одно взирание навлекало смотрящему неизбежную смерть; но всех их ужаснее был прегрозный исполин, вооруженный претяжкою железною дубиною с шипами. Как скоро сей изверг естества увидел идущего в палату Славенского князя, то, возопив преужасно и приподняв ужасную свою палицу, хотел ею сразить Светлосана, но юный князь, предускорив сей удар, вонзил самому ему в сердце свой волшебный меч. Страшилище упало и исчезло, и все с ним вместе окружавшие его чудовища; ужасная палата в ту ж минуту превратилась в великолепную залу, а на место прегнусного исполина предстала прекрасная женщина в белом одеянии.