Однако большая разница была в целях обоих вождей, Димитрия Донского и Витовта, и в чувствах, воодушевлявших их воинства.
Для Димитрия Донского и его доблестных сподвижников, сынов православной Руси, Куликовская битва была страшным и великим подвигом во имя своей Веры, Народности и Земли. Все они шли в бой, связанные взаимным общим согласием и горячей надеждой на заступничество Божие, обещанное святым Сергием Радонежским.
Витовт же и его разнородное воинство, идя на татар, вовсе не были одушевлены каким-либо великим или чистым помыслом. Рать шла для восстановления Тохтамыша, с тем чтобы при его посредстве можно было управиться затем и с Москвой.
Перед выступлением Витовта в поход к нему явился посол Темир-Кутлуя с требованием выдать ему Тохтамыша. Но Витовт отвечал: «Хана Тохтамыша не выдам, а с ханом Темир-Кутлуем хочу видеться сам». При подходе Витовта к берегам реки Ворсклы Темир-Кутлуй послал его спросить: «Зачем ты на меня пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Высокомерный Витовт отвечал: «Бог покорил мне все земли, покорись и ты, будь мне сыном, а я тебе буду отцом и плати мне ежегодную дань; а не захочешь быть сыном, так будешь рабом, и вся Орда твоя будет предана мечу». На это требование хан, по-видимому, чтобы выиграть время для подхода всех своих отрядов, дал свое полное согласие. Тогда Витовт, видя такую уступчивость, послал новое требование, а именно: чтобы на всех ордынских деньгах чеканилось клеймо литовского князя в знак подданства ему татар. Хан соглашался и на это, прося лишь три дня на размышление для окончательного ответа. Витовт дал ему три дня.
А за эти три дня к Темир-Кутлую подошел поседевший в боях сподвижник Тамерлана, князь Эдигей, также распоряжавшийся самовластно в Орде именем хана, как это в свое время делал Мамай.
Тяжело вооруженная конница Тамерлана
Узнав о предложении Витовта, Эдигей пожелал иметь с ним личное свидание. И вот они съехались на противоположных берегах Ворсклы. «Князь храбрый! – насмешливо начал свою речь Эдигей. – Наш царь справедливо мог признать тебя отцом, он моложе тебя годами; но зато я старше тебя, а потому теперь ты признай меня отцом, изъяви покорность и плати дань, а также изобрази на литовских деньгах мою печать». Речь эта привела, разумеется, Витовта в неистовую ярость, и он приказал тотчас же готовиться к битве.
Спытко, воевода краковский, видя огромные полчища татар (их было до 200 000 человек), имел благоразумие настойчиво советовать Витовту, не вступая в бой, искать с ними примирения; но остальные военачальники встретили его совет с пренебрежением, причем дерзкий польский пан Щуковский хвастливо сказал Спытке: «Если тебе жаль расстаться с твоей красивой женой и с большими богатствами, то не смущай по крайней мере тех, которые не страшатся умереть на поле битвы». – «Сегодня же я паду честной смертью, а ты трусливо убежишь от неприятеля», – ответил ему на это Спытко. Предсказание его оправдалось: татары нанесли страшное поражение воинству Витовта, причем первыми бежали Тохтамыш и пан Щуковский, а затем Витовт. Достойный же Спытко пал смертью героя. Ужасное кровопролитие продолжалось до глубокой ночи. «Ни Чингисхан, ни Батый, – говорит Н.М. Карамзин, – не одерживали победы совершеннейшей». Едва одна треть Витовтовой рати вернулась домой, татары преследовали ее до Киева, опять разграбив несчастный город и Печерскую обитель.
Разгром Витовта на берегах Ворсклы был, конечно, на руку великому князю московскому, но вместе с тем он показал, какую огромную силу представляют татары, с которыми мы после Тамерланова нашествия перестали вовсе считаться и прекратили всякие сношения.
Одним из следствий поражения Витовта татарами было обратное овладение Смоленском в 1401 году его бывшим князем Юрием при помощи тестя – Олега Рязанского. Но, севши вновь в Смоленске, Юрий не сумел его долго удержать. Он скоро восстановил против себя городских жителей своими жестокостями по отношению к сторонникам Витовта, и когда в 1402 году умер Олег Рязанский, то Юрий был вынужден обратиться за защитой против Витовта к московскому великому князю. «Тебе все возможно, – говорил Юрий Василию Лимитриевичу, – потому что он тебе тесть. Если же он ни слез моих, ни твоего совета не послушает, то не отдавай меня на съеденье Витовту, а помоги мне или же возьми город мой за себя: владей лучше ты, а не поганая Литва». Василий обещал помочь, но, пока он собирался, Витовт, узнав об отъезде Юрия в Москву, быстро подошел к Смоленску, причем его доброхоты, которых было много, сдали ему город вместе с княгинею Юрия. Захватив Смоленск, Витовт казнил всех сторонников Юрия среди бояр и посадил своих наместников; горожанам же дал большие льготы, чтобы привлечь их на свою сторону.