Вслух Риальто произнес: «Мадам, возможно, вы привлекли меня сюда неуловимой музыкой. Если это так, объясните, какой помощи вы от меня ожидаете? Хотя, разумеется, я не могу брать на себя никаких определенных обязательств».
Женщина отозвалась холодной улыбкой, что не слишком понравилось Риальто. Он чопорно поклонился: «Если вам нечего сказать, я больше не буду навязывать вам свое присутствие». Он еще раз сухо поклонился, и в то же мгновение что-то толкнуло его вперед – Риальто свалился в пруд.
Барахтаясь в обжигающе холодной воде, Риальто подплыл к ближайшему краю пруда и выбрался на берег. Он не видел вокруг никого, кто мог бы толкнуть его в спину.
Поверхность пруда постепенно разгладилась, но отражение женщины в белом платье исчезло.
Промокший Риальто угрюмо побрел назад в Фалý, где он позволил себе принять горячую ванну и напиться чаю из вербены.
Некоторое время он сидел в лаборатории, изучая различные трактаты 18-го эона. Ему не понравилось приключение в лесу. Он ощущал озноб, у него то и дело звенело в ушах.
Наконец Риальто приготовил профилактическое тонизирующее средство, но от него ему стало еще хуже. Он принял таблетку снотворного, лег в постель и, наконец, забылся беспокойным сном.
Недомогание продолжалось три дня. Утром четвертого дня Риальто связался с чародеем Ильдефонсом, проживавшим в зáмке Бумергарт на берегу реки Скаум.
Рассказ Риальто встревожил Ильдефонса – настолько, что он срочно прилетел в Фалý, воспользовавшись самым малозаметным из своих воздушных экипажей.
Риальто подробно изложил последовательность событий, завершившуюся его падением в лесной пруд: «Как видите, у меня есть все основания с нетерпением ожидать вашего заключения».
Нахмурившись, Ильдефонс смотрел в сторону леса. Сегодня он явился в своем обычном обличии дородного лысеющего господина средних лет со светлыми бакенбардами и добродушно-простоватыми манерами сельского помещика. Два чародея сидели неподалеку от усадьбы Риальто, в ажурной беседке, увитой пурпурной лозой плюмантии. На столе у беседки Ладанк расставил блюда с замысловатыми пирожными, чайники с несколькими сортами чая и графин мягкого белого вина.
«Несомненно, имеют место чрезвычайные обстоятельства, – размышлял вслух Ильдефонс. – Особенно если принимать во внимание мой собственный опыт».
Риальто с подозрением покосился на Ильдефонса: «С вами сыграли примерно такую же шутку?»
«И да и нет», – сдержанно ответил Ильдефонс.
«Любопытно!» – отозвался Риальто.
Ильдефонс тщательно выбирал слова: «Прежде чем предлагать какие-либо разъяснения, позвольте спросить: вы когда-либо слышали, до недавнего происшествия в лесу, подобную „призрачную музыку“, если можно так выразиться?»
«Нет, никогда».
«И ее воздействие…»
«Не поддается описанию. Она не трагична и не радостна; ей свойственно сладостное, но в то же время тоскливое и скорбное звучание».
«Удалось ли вам различить какую-нибудь мелодию или тему? Хотя бы гармоническую последовательность, способную намекнуть на происхождение звуков?»
«Могу сказать только одно – и это всего лишь намек. Если вы простите мне, пожалуй, чрезмерно утонченное выражение, музыка наполнила меня томлением по чему-то потерянному и недоступному».
«Ага! – встрепенулся Ильдефонс. – А как насчет женщины? Позволяло ли что-нибудь распознать в ней Мюрте?»
Риальто поразмыслил: «Бледностью и серебристыми волосами она напоминала лесную сильфиду в обличии античной нимфы. Она была в самом деле красива, но у меня не возникло никакого желания ее обнять. Осмелюсь заметить, однако, что при ближайшем знакомстве мое мнение могло бы измениться».
«Хммф. Подозреваю, что ваши элегантные манеры не произвели бы на Мюрте должного впечатления… Когда вам пришло в голову, что это была именно Мюрте?»
«Я убедился в этом, пока шлепал домой в хлюпающих, полных воды сапогах. У меня было отвратительное настроение – скорее всего, уже начинал действовать сглаз. Так или иначе, внешность этой женщины и беззвучная музыка каким-то образом напомнили мне о Мюрте. Вернувшись к себе, я сразу проконсультировался с трактатом Каланктуса и последовал его рекомендациям. По всей видимости, она напустила на меня весьма эффективный сглаз».
«Вам следовало вызвать меня скорее, хотя у меня самого были сходные проблемы… Откуда доносится этот пренеприятнейший шум?»
Риальто взглянул на дорогу: «Кто-то подъезжает в экипаже… Кажется, это Занзель Меланхтонес».