Говорит Дам Шан:
— О братья! Что привело вас ко мне? Уж не повесил ли кто для забавы гонг в моем доме над очагом? Или, быть может, какой-нибудь вождь нас ограбил? Или с вашими сестрами беда приключилась? Говорите скорее.
Отвечает И Сух:
— Нашу старшую сестру чужаки схватили прямо в доме. Связали, как буйвола, как птицу лесную.
Воскликнул в гневе Дам Шан:
— Кто же дерзнул посягнуть на гору, которая всех гор выше? Или не слышал он о Дам Шане, о вожде, который носит на голове двойную повязку, а на плече — мешок из звериных шкур? Или неведомо ему, что слава о Дам Шане давно уже долетела до горных духов, дошла до речных духов? Не сыщешь богатыря, который не слыхал бы о Дам Шане. Никто с Дам Шаном не сравнится. Звонкоголосых гонгов и рабов он может иметь столько, сколько пожелает. Неужто тот, кто дерзнул оскорбить Дам Шана, не знает об этом? Кто отважился испробовать храбрость тигра? Кто рискнул испытать смелость медведя? Кто он, дерзнувший познать вкус моей печени, горька она или сладка?
Говорит И Сух:
— Слыхал я, что его зовут Мэтао Мэсей, что он богат и могуч.
Крикнул Дам Шан:
— Эй, люди! Нам надобно вернуться в селенье! Не мешкайте! Сети старцам оставьте, пусть они примутся за рыбную ловлю. А старейшины, все те, кого почитают старшими в доме, пойдут за мною. Надо все разузнать. Посмотрим, кто посмел ступу с пестом разлучить, кто жену мою выкрал из дома, будто тыкву сорвал в огороде, кто непрошеным гостем в мой дом пошел. Медлить нельзя! Выступаем тотчас же! Мы пойдем по следам коней и слонов и настигнем злодеев!
И люди пошли за Дам Шаном. Было их столько, сколько оленей и ланей в стаде, которое к водопою идет. Они не шли, а летели, как крылатые муравьи, катились лавиною, будто термиты. И очень скоро подошли к селенью.
Молвил Дам Шан:
— Эй, рабы и люди селенья! Забейте буйволов, вина достаньте, помолимся духам. Пять буйволов мы в жертву принесем душам покойных предков. Потом молитву сотворим, чтобы удачу Небо нам послало, и в жертву принесем семь кувшинов вина. Мы найдем злодея, который похитил мою жену. Эй, И Сух и И Сах! Вы сладкоречивы, вожди добреют от ваших слов. Идите же и приведите вислоухих бихов. И большеротых мнонгов позовите. Киньте клич могучим вождям, — тем, что на западе живут и на востоке, тем, у которых на голове повязки до самых плеч. Несите луки, копья, пусть всю землю заполонит оружие. И воинов пусть у нас будет так много, как муравьев, пусть будет наше войско похоже на тучу. Пусть будет бесконечной, словно нить, вереница наших воинов. Эй, братья в железных доспехах! Эй, братья в доспехах из стали! Вы, ловкие и проворные, носящие меч и кхиен, с нами идите!
Услышали тот клич вожди и спросили:
— Куда же, Дам Шан, ты замыслил двинуться?
— Мы пойдем на бой с богатым и могучим вождем. Пойдем, чтобы пленных рабов привести и захватить чужие земли!
Сказали вожди:
— Раз так, мы пойдем за тобой.
И двинулось войско, похожее на черную тучу, змеей извивалось, шло по горным тропинкам. Как муравьев, не счесть было воинов. Перешло войско ручей и вступило в селенье. Огромным было то селенье. На полях, которые у самых джунглей раскинулись, сорной травинки не сыщешь. На высоких холмах рис дозревает. А селенье на склоне одного холма стоит. На вершине пасутся стада буйволов, темных, как спелые баклажаны, и стада буйволов, красных, словно арбуз. Домов в селенье — как песчинок на берегу. Ручей бежит по ровным каменным плитам. Изгороди, те, что пониже, из индийского тростника и железа, а те что повыше, — из острых колючек.
Путь к селенью загородили острые шипы, густо понатыканные. Кинешь, к примеру, кабачок, он непременно на шип угодит. А если белка-летяга туда попадет ненароком, и земли не успеет коснуться, дырявой станет, как решето. А до чего там крепки ворота! Из двух рядов бамбука толстоствольного сбиты, тонкоствольным бамбуком в два ряда обшиты. Подпорки у ворот — каждая из трех деревьев сложена.
Видят воины: пирует Мэтао Мэсей, ест мясо быка и буйволятину, как будто Новый год справляет. Рабы и слуги в гонги бьют и в барабаны. Те, что поискусней, бьют в переливчатый гонг. Гонгами весь дом заполнен. Каких здесь только нет! И плоские, из меди сделанные, и гонги с шишаками. Вяленые туши быков и буйволов подвешены к стропилам — в доме от них темно. Столько медных чаш и блюд на помосте, что между ними пройти негде.
Дам Шан поднялся в дом, послушал, посмотрел. Рабы и слуги в гонги непрестанно били, услаждая слух Мэтао Мэсея. Дам Шан вместе с гостями стал есть мясо быка, потом за буйволятину принялся. А утром покинул дом вождя и на лестнице порубил в щепы сосуды для воды, те, что были сделаны из толстоствольного бамбука.