Так вот, в пятьдесят седьмом году приехал к матери Лёва. Все вздрогнули. Семнадцатилетний хулиган, имеющий хищную внешность и отменные воровские навыки, которые получил в Белоруссии, не нужен был никому. Мать его помнила плохо. А больше никто его вообще не знал.
- Ты, ублюдок, - сказал ему дядя Витя по привычке после первого рукопожатия и тут же получил в морду. Точно в челюсть.
- Запорю, дяхан, попишу финаком, - сказал Лёвка тихо. - Ты мне никто и зовут тебя никак. Если сяду, то когда откинусь - порешу тебя, тупого фраера гнилого, напрочь. Сдохнешь как старый козёл и я лично похороню тебя в самом глухом месте вашего кладбища, где даже трава не растёт.
С того момента Виктор Фёдорович начал делать всё, чтобы Лёвка уехал обратно. Для начала он собрал чемоданчик и ушел жить неизвестно куда, что повергло тётечку Панночку в жуткий транс. Она даже отравиться пробовала, но не получилось. Промыла Лёхина бабушка её изнутри марганцовкой и на этом желание покончить с собой от горя у тёти прошло. Потом она узнала у шофёра «скорой помощи», сменщика Виктора Кашарина, где он сейчас обретается. Он, оказывается, в гостинице спрятался. В «Целинной». Там и отловила его тётя Панна рано утром в одноместном номере.
- Скажи этому козлу-уркагану, чтобы валил немедля от нас, - вместо объятий и поцелуев сказал муж. - А то я подговорю четверых парней со «скорой». И они из него инвалида сделают. Скажи убедительно. Ты же этому уроду гнилому не кто-то. Ты же мать родная этой сволочи! А твоей вины нет в том, что пацан ублюдком вырос. Это отцовский похренизм. Так воспитал. Короче - как уедет тварь эта - вернусь. Иди теперь. Мне на работу пора.
Три дня смущалась тетечка Панночка Лёвку спровадить обратно. Даже как намекнуть - не соображала. А на четвертый он сам пропал и неделю ничто о нём не напоминало. Кроме серого чемоданчика, с которым молодой уркаган прибыл. А ещё через три дня пришел вечером к Кашариным лейтенант милиции с кобурой, из которой торчала рукоятка пистолета ТТ.
- Подследственный Лев Белый дал мне адрес матери, - доложил лейтенант и откозырял. - Вы приходитесь матерью подследственному Белому Льву Феликсовичу?
Тётя Панна стала ртом воздух хватать и, прижав руку к выдающейся груди, под которой быстро и неровно забилось сердце, плюхнулась на диван.
- А что стряслось-то? - успела спросить она и потерялась в недолгом обмороке.
- Нашатырь есть в хате? - спросил Генку милиционер. - Тащи.
- Сын Ваш, мамаша, в составе преступной группы обворовал неделю назад тридцать второй продмаг на улице Чкалова. Вывезли ночью на машине двадцать один ящик водки, девять - коньяка и шестнадцать ящиков вермута.
Сторожа побили и связали. Поэтому причитается вашему сыну суд послезавтра и, естественно, срок. Какой конкретно - суд придумает. Где его личные вещи?