— Ну что, ишт Мазера, допрыгались. Мне надоело. Дела — этажному секретарю.
До последнего не верила и, когда Лотеску решительно проставил на документе число, опешила. На всякий случай уточнила, серьезно ли начальник решил выгнать, как Алину.
— Серьезнее некуда. Вы слишком много себе позволяете. Забыли, кто вы? — голос хассаби взлетел, заставив испуганно вжать голову в плечи. — Так я напомню. Сегодняшний допрос — последняя капля.
— Я ради вас старалась, хассаби.
Хлюпнула носом, хотя не собиралась плакать. Честно. Глаза сухие, просто обидно. Одно дело — за шуточки про юбку, другое — за попытку найти преступника. Если уж поделился информацией о счетах, махинациях, то пусть доверится до конца. Не побегу же я продавать пикантные сведения газетчикам! Даже карточки смотреть не стану, если таковые имеются, достаточно пары общих фраз, чтобы вычислить столь осведомленного о личной жизни Эмиля Лотеску человека.
— Меня? — округлил глаза хассаби и положил ручку. Незаполненный приказ казался открытой дверью в безвоздушную камеру, в которой казнили преступников. — Воистину, ваша наглость не знает границ! Вам какую статью написать в увольнительном? Вернее, не так: одну или две?
— Увольняйте по двум статьям, хассаби, и пошли вы к шайтану в друзья! — нервы таки сдали.
Со звоном поставила поднос обратно на стол и развернулась к двери. Раз не доверяет, устроил показательный спектакль, в инспекции мне нечего делать. Работы хватает, устроюсь, тому же Адаму позвоню. Начну с мэрской приемной, потом дорасту до помощника.
Гори оно, пусть затем пожалею, но сейчас иначе не могу и не хочу. У меня тоже есть гордость, она не прерогатива аристократов.
— Ишт Мазера, я вас не отпускал! — прогремело за спиной.
Ха, только что уволил!
Дернула дверь и с досадой констатировала: заперта. Намагичил!
Развернулась к Лотеску и скрестила руки на груди. Ну? Третью статью добавит, путь в мэрию закроет? Хорошо, вернусь в торговлю, помнится, после суда устроилась продавщицей в магазин женского белья и неплохо зарабатывала. Безусловно, не столько, сколько платили здесь стараниями начальника, но на жизнь хватит. В конце концов, на Нэвиле мир не заканчивается, перееду.
— Магдалена, хватит! — Хассаби провел пальцем по царапине и поморщился: болела. — Спектакль окончен.
— Кому отдать билеты? Тоже этажному секретарю? Полагаю, Анастейша справится с изменением брони.
Извиняться без толку. Уволить уже уволили, в Ведомство магии не возьмут, зачем стараться?
— Никому, — озадачил начальник.
— Но я ведь никуда не еду, — напомнила бывшему работодателю.
— Едете. Извинения, Магдалена, и едете. Я не меняю близкое окружение, достойных уважения людей найти сложно. Касательно сегодняшнего — а вы чего ожидали? Откровений?
— Да, — честность за честность.
Выдержала паузу и скороговоркой добавила:
— Простите, я погорячилась и наговорила лишнего.
Лотеску покачал головой и подошел к бару. Достал ром, доверху налил стакан и выпил, все молча.
— Идите сюда, — глухо позвал Лотеску и убрал бутылку.
Стакан отставил на стол, велев после вымыть.
Остановилась в паре шагов, сверля глазами пол.
— Действительно, нехорошо получилось. Я честно не хотела, хассаби, — покаянно опустила голову. — Вы совершенно правы, такое не для ушей секретаря.
— Забыли! — начальник покосился на стакан, но наполнять снова не стал. — Лишь бы урок извлекли. Лимит моего терпения почти исчерпан. Впредь думайте до того, как говорите, и помните, мы не родственники, не друзья и не любовники.
Кивнула и робко напомнила о звонке в министерство. Ладно, ведомство, местные дела, это важнее.
— Вот поэтому не уволил, — устало улыбнулся Лотеску и сел. — За настойчивость тоже. Только допрос без санкции не проводят.
— Вы на себя не подпишете, — озвучила очевидное.
— Ладно, расскажу, — решение хассаби явно далось нелегко; пальцы сломали карандаш и потянулись за вторым. — Само собой, без подробностей и строго конфиденциально. Действительно магические изобразительные карточки, запись с кристалла и кое-что посерьезнее на Кэрола. Вы его видели, — тяжкий вздох, — вечная головная боль!
Кэролом звали учившего в университете младшего брата начальника. Всего в семье Лотеску четверо детей, хассаби старший, а тот шалопай, любитель ночных клубов и девочек, самый юный.
— Тоже?..
— Нет. Лучше бы женщины, Магдалена, его посадить могут! — не выдержав, Лотеску встал и нарезал пару кругов по кабинету. — Не одна вы видели его за рулем огнемобиля, а тут еще новое увлечение кальяном! Словом, при умелой постановке вопроса Кэрола признают опасным для общества, а мне придется объясняться.