— Да, кстати, — сказал Фабиан, — я сообщил Саржентам, что мы принимаем их приглашение на завтрашний вечер.
— Спасибо, что спросил у меня согласия! — саркастично ответила Мисси. — И кто такие Сарженты?
— Мисси, ты не перестаешь изумлять меня! — произнес Фабиан. — Люси Саржент — одна из твоих лучших подруг. Они с Джереми принадлежат к нашей компании, мы ужинаем вместе каждые две недели. Ты хочешь сказать, что забыла и это?
— Кажется, да.
— Ладно, не имеет значения. Быть может, на этом вечере мы сможем прийти к согласию касательно новой даты нашей свадьбы.
Мисси сердито посмотрела на своего кавалера. Хотя она вынуждена была признаться себе, что их небольшая перебранка за обедом пришлась ей по душе, Фабиан снова начинал вести себя как полный придурок.
— Ты что, не слушаешь, что я тебе говорю?
— Ты выйдешь за меня, дорогая, — ответил он тоном, в котором чувствовалась стальная уверенность. — Можешь в этом не сомневаться.
Мисси расхохоталась ему в лицо:
— И у тебя хватает бесстыдства заявлять мне, что ты не хочешь, чтобы я становилась прежней, в то время как на самом деле тебе нужно беспрекословное подчинение женщины, похожей на твою дорогую Мелиссу — на меня, но такую, какой я была раньше?
Фабиан утомленно улыбнулся и протянул руку, чтобы поиграть с ее локоном, выбившимся из-под шляпки.
— О дорогая, я ничуть не против твоих выходок — до тех пор, пока ты признаешь, что мужчина среди нас двоих именно я.
Девушка оттолкнула его руку:
— Надо понимать, мужчина — это тот, кто носит штаны? Ну так вот, если ты сам не понимаешь, что говоришь, предлагаю тебе использовать свои штаны в качестве кляпа для твоего большого рта!
Фабиан проигнорировал эту вспышку.
— Так ты будешь готова завтра в пять?
— Извини, но у меня другие планы.
В этот раз Фабиан уже не сдержался — его лицо перекосилось от гнева, и он схватил Мисси за плечи.
— Ты готова изменить мне, встретившись с другим человеком?!
— Сделаю для этого все возможное.
— Ах ты, ведьма! — Он слегка потряс ее. — Либо завтра в пять ты будешь готова к званому вечеру, либо ощутишь на себе все последствия неповиновения.
— Какие еще последствия?
— У кого-то будет саднить от ремня зад.
— Не раньше, чем ракеты полетят на Луну! — фыркнула Мисси.
— Что-что? — раздраженно переспросил Фабиан.
— Неважно!
Несколько секунд они буравили друг друга сердитыми взглядами.
— Леди должна повиноваться своему жениху, — наконец проговорил сквозь стиснутые зубы Фабиан. На его скуле нервно играл мускул.
— Говорю тебе в последний раз, Фонтено, я не леди — и не твоя невеста!
— Если ты будешь продолжать столь отъявленно манкировать мной, я приду к выводу, что ты женщина откровенно слабых моральных устоев.
Мисси затряслась от смеха:
— Пошел вон!
— И относиться к тебе буду соответственно.
— Тебе никогда не…
Ее протест был подавлен «наказательным» поцелуем. Фабиан сжал девушку так крепко, что она не могла даже вздохнуть. При этом его губы и язык вытворяли с ее ртом, да и со всеми ее чувствами нечто невыразимо возбуждающее. Проникновение, отступление, еще более глубокое проникновение, пауза, поддразнивание… Крик ее ярости превратился в стон удовольствия, а за ним последовал тихий вскрик капитуляции, невысказанная мольба чего-то большего…
— Ну так как, Мисси? — спросил Фабиан, отведя губы на ничтожную долю сантиметра от ее рта.
Ощущая, как кружится ее голова, Мисси сделала лихорадочный вдох, ее ногти глубоко вонзились в ткань сюртука Фабиана. К счастью, она вспомнила, что в XIX веке люди имели весьма слабое представление о средствах контрацепции, — иначе она наверняка продолжила бы провоцировать Фонтено и добилась бы того, чтобы буря страсти поглотила их прямо на дорожке посреди сада, на которой они стояли.
— В пять я буду готова, — пробормотала она и с видом сомнамбулы поплелась к дому.
13
— Но Мелисса, надо хоть иногда выходить из дому!
Стояло утро. Мелисса сидела в гостиной рядом с Джеффом, который только что пригласил ее прокатиться по окрестностям.
Ломая себе руки от смущения, она пробормотала:
— Джефф, я… я ценю твое желание познакомить меня с достопримечательностями, но я все еще… все еще не пришла в себя от испуга. Видишь ли, из моей памяти выпало очень много лет…
Взгляд молодого человека был наполнен состраданием.
— Дорогая, ты так ничего и не помнишь?