«Две ночи подряд – бок о бок с бывшим врагом. О каком спокойствии может идти речь?..»
Лара проснулась от странного сочетания тепла и холода. Холодно было снаружи, а тепло – внутри, под одеялом. Настолько тепло, что создавалось ощущение уютной тесноты. Вылезать из этого кокона не хотелось ни за какие сокровища, хотелось остаться в нём до весны и никуда не ехать.
«Я словно медведица, что ненароком пробудилась от спячки», – подумала Лара и потёрлась обо что-то щекой. Подушкой это не было. Что-то гладкое, приятно-знакомое… Знакомое?
Она распахнула глаза. Собственный бешеный пульс перекрывало чужое прохладное дыхание. Такое же тяжёлое, как и руки соседа по ночлегу.
– Не трогай меня!
– Я замёрз, – сквозь сон пробормотал Андреас, ещё крепче прижимая её к себе.
Грудь Лары оказалась вдавлена в его рёбра. Она едва не задыхалась – то ли от ярости, то ли от нестерпимого жара.
– Какого чёрта ты спишь полуголым, если давно не лето? Сейчас же проснись и отпусти меня, наглый котяра!
– М-м, не мешай…
– Не мешать? – возмутилась Лара и, найдя свои руки прижатыми к животу наглеца, с чувством ущипнула его.
Наглец сонно дёрнулся.
– Лара, к чему так спешить? – Его глаза приоткрылись, чтобы уставиться в её.
– Отпусти меня.
– Разве я тебя держу?
– Держишь.
Андреас не одну секунду обдумывал происходящее, прежде чем разжал руки, и, получив свободу, она отползла к краю кровати. Простыня неприятно охладила пятки. Лара выдохнула, чтобы проверить, насколько в комнате холодно. Когда изо рта пошёл пар, она в ужасе выскользнула из-под одеяла и принялась натягивать чулки.
За окном синел осенний предрассветный мир.
– Воздух ледяной!
– Оттого я и замёрз. – Андреас по-кошачьи свернулся под одеялом.
– Надо согреться. Нам ещё ехать часов шесть, и вряд ли на улице теплее, чем в доме.
– Я знаю быстрый способ согреться, – неожиданно бодро сказал бывший кот.
– Я тоже, – отозвалась Лара, кидая в него подушку. – Нужно просто выпить горячего.
«Или горячительного» – вспомнила она и втиснула ноги в башмаки.
– Я скоро приду.
Лара спустилась вниз и, погрев руки у догорающего очага, вышла в студёный двор. Зайдя в каретник, она открыла дверцу золочёной кареты и сунула руку под сиденье. Три ящика коньяка были на месте.
Вернувшись в комнату с бутылкой, Лара замешкалась на пороге – одетый Андреас сидел за столом и разливал по кружкам что-то дымящееся.
– С завтраком придётся обождать, зато хозяйка поделилась кипятком, – хвастал он, опасно приподняв котелок. – Что там у тебя?
Лара смущённо показала бутылку.
– Ох ты ж. Ну и кто из нас пьяница? – злорадствовал Андреас.
– После знакомства с тобой я задаю себе тот же вопрос, – кивнула она. – Отнесу бутылку обратно.
– Неси сюда! Сделаем глинтвейн, только без пряностей и с коньяком.
Андреас привычным движением откупорил бутылку, плеснул в кружку янтарной жидкости, и больше Лара ничего не помнила. В следующий – уже осознаваемый – миг она сидела на козлах кареты, прижимая бутылку к груди.
«Как я сюда попала?!»
Лара осмотрелась – Андреас в камзоле из чёрного бархата стоял внизу перед Адской Тьмой и прочими запряжёнными кобылами и тряс обширной бумагой.
– Вот, глядите. Мы находимся здесь, а надо нам туда, где написано «Дрезден». Всё ясно?
В лошадином ржании легко угадывалось недоумение.
– Что тут непонятного? Вот дорога, там лес…
– Ты где карту достал? – совсем удивилась Лара.
– У хозяина купил, – ответил собутыльник. – Забыла? Ещё попрекала меня тем, что я деньги неразумно трачу и вообще можно на указатели смотреть.
– Когда ты успел посадить меня на козлы?
– Да ты сама на них залезла.
Испуганная Лара вцепилась одной рукой в сиденье, но бутылку не выпускала.
– Андреас, поди сюда. Похоже, у меня провалы в памяти…
Тот коротко засмеялся.
– У тебя в памяти не провалы, а проливы. Коньячные.
– Сколько же мы выпили?!
– Зато не холодно. Не отвлекай. Не видишь, дорогу показываю? Тьма! Ты скажи своим подружкам… – Андреас сунул пальцы в рот и звонко свистнул. – Девки! На меня смотреть. Если понятно – машем головой вниз, а непонятно – в стороны. – Он старательно показал на себе. – Всё ясно?
– Андреас, ты пьян, – озарило Лару.
– Кто пьян? Это ты пьяна – бутылку, как родную, обнимаешь.
– Спорим, я берегла её от тебя? – Она наконец вгляделась в мутное стекло своего трофея. – Но бутылка почти полная…
– Так это вторая.
– Андреас, мы напились! – с тревогой воскликнула Лара. – Как мы до столицы-то доедем?