Не нагибайся слишком сильно — упадешь!
Ты не мог сделать один большой ковер, что ли?! Меня уже тошнит от этой болтанки!
Леонид попытался откинуть с лица спутанные волосы.
Материала не хватило бы! Потерпи! Скоро будем!
Где будем-то? — спросил Олег, сглатывая вязкую слюну. Он, наконец, научился удерживать равновесие, но по его напряженной позе было видно, как ему это трудно.
На рудниках!
А какого лешего мы там забыли?
Подумай сам!
Я не могу думать, меня мутит.
Понимаешь, мы слишком сильно выделяемся среди обычных людей. То есть, эльфов. Двух маскирующих накидок у меня нет, да даже если и были бы, — он замолчал, переводя дыхание. — На магатониевых приисках почти все будут иметь, мягко говоря, неординарную наружность. Там нас сложнее будет обнаружить.
Леонид описал в воздухе плавную дугу, подлетел к Олегу и взял его за плечо.
Лучше не смотри вниз, голова начинает кружиться.
А там как раз что-то новенькое…
По-моему, это они. Рудники.
Невдалеке пологие изумрудные холмы обрывались, словно обрезанные гигантской бритвой. За ними начиналась серая, покрытая кратерами равнина. Над кратерами плясали столбики пыли. Повсюду чернели трещины — широкие, страшные, они частой сеткой окутывали землю.
Какая-то негостеприимная местность, — прокричал Олег.
Без радости?
Абсолютно!
Они захохотали и стали спускаться вниз в потоках сумеречного света. Приземлиться им удалось не сразу — при первой попытке они зашли на посадку под слишком большим углом, и пришлось снова подниматься, чтобы не полететь кувырком. Наконец, коврики коснулись твердой поверхности, заскользили по ней и застыли.
Сели! Как славно!
Подбирай половичок и пошли.
Куда пойдем? — после того, как Олег ощутил под ногами почву, его настроение резко улучшилось.
Леонид покрутился на месте, обозревая окрестности.
Туда, — предложил он, указывая на острый скалистый гребень, возвышавшийся в нескольких километрах.
А что там?
Там мост, ведущий вглубь кратера. Самого кратера отсюда не видно, я сверху приметил.
Что же мы не опустились прямо там?
Опасно. Промахнулись бы и упали в пропасть. Или о скалы ударились бы.
Некоторое время они брели молча, с любопытством поглядывая по сторонам. Ландшафт не баловал разнообразием: бесконечно тянулось свинцовое поле, лишь коегде оживленное далекими конусами гор.
Странно, — пробормотал Литвинский, изучая линию горизонта.
Что странно?
Горы стоят не массивом, а по отдельности, между ними очень солидные расстояния. Ненатурально это как-то.
Олег кивнул.
Здесь все ненатуральное.
Отовсюду веяло напряженностью, неустроенностью, тоскливым ожиданием беды. Песок был слишком мелким, тонким, взлетал в воздух от малейшего прикосновения, потому над землей стояло низкое густое облако.
Похоже на пепел, — заметил Леонид.
Дышать нечем, в горле першит.
Хоть бы дождь пошел, в самом деле.
По мере приближения, скала все больше темнела, нависала. Она выглядела не отвесной, а вогнутой, как катящийся к берегу морской вал. На ее вершине начинались опоры моста, и Леонид вдруг подумал, что это первый мост, который он видит в мире Эворихуаш. У подножия утеса начинались широкие, вырубленные в камне ступени.
Поудобнее закрепив за спиной коврики и мешки с едой, друзья начали подъем. Изпод ботинок сыпалась пыль и острое крошево, перила отсутствовали, и ухватиться было не за что.
Дьявол, — выругался Литвинский, поскользнувшись и едва удержавшись на лестнице. — Так и убиться недолго.
Я же говорил, что надо было лететь.
Тогда бы мы уже давно убились.
Забравшись на гребень, они какое-то время сидели, сумрачно рассматривая изогнутый мост, сделанный из шершавого полупрозрачного материала. Мост сперва чуть поднимался вверх над кратером, а потом, постепенно истончаясь, нырял в самое жерло. Путь предстоял неблизкий.
Вапель бежал по дороге, механически минуя опасные места и перепрыгивая через лужи. Тугие струи дождя подгоняли его в спину, ветер рвал полы плаща, но клоун продолжал нестись вперед. На его плоском лице застыла недоумевающе-восторженная гримаса.
Опережу-опережу, обгоню-обгоню, — бормотал он себе под нос, нетерпеливо прищелкивая пальцами.
Поравнявшись с зарослями пышного голубого кустарника, Вапель посмотрел по сторонам и свернул на неприметную тропинку, ведущую в самую чашу. Здесь ему пришлось сбавить скорость — при каждом шаге он по щиколотку проваливался во влажно пружинящие подушки мха. Но вскоре мягкий лесной ковер сменила площадка черной, обгоревшей земли.
Добрался, добрался таки, — шептал клоун.
Он выбрался на твердую поверхность, отряхнулся от прилипших к одежде листиков и веточек и побежал дальше, к виднеющемуся невдалеке бревенчатому домику, возле которого пощипывали траву гигантские стрекозы-симоцу.
Дело есть, работенка! — победно крикнул он, вваливаясь в прихожую.
Что? Какое? Нормальное? — спросил вышедший на встречу эльф. Он был почти гол, если не считать травяной повязки на левом колене. Длинные спутанные волосы были заплетены в несколько косичек, коротко остриженная борода прикрывала тянущийся через все лицо рубец. — Жирненькое? Или так себе?
Жирнее не бывает, Явере.
Рассказывай. Не тяни. Только не так громко. Спят там все. Разбудишь, — Явере говорил короткими, рублеными фразами, словно боясь, что собеседник может не разобрать его слова.
Есть возможность-вероятность заполучить в свои руки Зодчего.
Брешешь. Чушь. Все Зодчие в Мастерской. Под охраной. Надежной. Очень надежной. Уж нам-то это прекрасно известно. Лучше других.
Вапель досадливо всплеснул руками.
Не все! Не все под охраной!
Полные розовые губы Явере дрогнули в насмешливой улыбке.
Кто-то сбежал? От рокоссо?
Не сбежал! Это новый!
Новый?
Бандит тяжело плюхнулся на обожженный пень, служащий стулом.
Новый. Как с неба упал-свалился. Он не рождался, не открывал свой дар постепенно — об этом слуги повелителя узнают первыми, просто раз — и появился.