…А он ничего в постели — говорю себе, когда на следующий день просматриваю видеозапись, сделанную в одном из номеров. Выбрал себе худенькую и темную — льщу себе, что единственную, более или менее напоминающую меня, хотя я совсем другая, — и она танцует для него, а потом имитирует акт в постели и делает это неплохо.
Со смертью Яши напряженнее стало с клубом. Раньше Кореец забирал деньги у Сергея, у того менеджера, что Яша нам дал, а теперь мне приходится. Через сейф в банке, разумеется. Стремно. Особенно в свете нынешней ситуации, тем более что деньги мне не слишком нужны, а к кассетам я давно утратила интерес. Я уже через неделю после того, как мы открыли клуб, подумала, что он нам абсолютно не был нужен: сцены все однообразные, ничего интересного, а риск есть.
Сергей, кажется, удивился, когда я ему сама позвонила и сказала, что мне нужны записи за прошлый вечер. Подъехал, куда я сказала, и все передал без вопросов, плюс конверт с деньгами за последние две недели. Пятьдесят тысяч наличными — с учетом того, что он оставляет свой процент себе и девицам платит, а официальные доходы идут на счет. Я и не подозревала, что это такой доходный бизнес. Ладно, Юджин вернется, и они разберутся в реальных доходах и расходах — он его опасается, по-моему, что разумно, и вряд ли будет врать.
Главное, что не зря мы его открыли, этот клуб: он полностью оправдал свое существование тем, что, кажется, дал мне возможность слезть целой и невредимой с крючка, если меня на него подцепят. Конечно, не исключено, что из-за клуба неприятностей будет больше, чем из-за чего-либо другого: это единственный нелегальный бизнес, в который мы вовлечены. Поймай нас на нем — и можно будет обвинить нас в чем угодно, начиная с подделки видов на жительство и кончая тем, что мы руководим русской мафией. Но сейчас об этом не думается — сейчас другое важнее.
Поэтому внимательно всматриваюсь в происходящее на экране. Вот она танцует перед ним просто в купальнике, вот остается голой, вот переходит на постель, вставая задом к нему на четвереньки, бесстыдно раздвинув ноги, двигаясь навстречу невидимому мужскому органу. А вот она в той же позе, только уже боком к нему, имитируя наличие второго мужчины, который спереди, жадно открывая рот и принимая второго невидимку. А вот она на спине, а вот сверху, а вот и возбудился мой юный друг и говорит ей что-то, а она, словно знает, что камера ее видит, пожимает плечами, кивая неуверенно головой. Вот он достает деньги из кармана — пятьсот долларов, которые я ему дала. Американцы с собой наличных не носят — если только не имеют отношения к мафии и нелегальному бизнесу, — но я ношу по старой, московской привычке порядка тысячи-двух, так что было чем его ссудить.
Фигура у него хорошая — широкоплечий, мускулистый, и член немаленький. Так стоит, что он даже не обращает внимания на игрушки, которые она ему показывает: он просто трахаться хочет, бесхитростно и конкретно. Что ж, дело его. Страстно так берет ее сзади — надеюсь, что он меня в этот момент представляет, развратный. И долго это делает, минут двадцать, кажется. Может оттого, что выпил? Но это не имеет значения. Важно, что он кончает наконец, а девочка меняет ему презерватив и крутится перед ним дальше. Интересно, попросит ли он ее о чем-нибудь этаком — ну, в попку, например, или высечь ее или что еще? Девка молодец, словно слышит меня, сама его разогревает — снова показывает ему танец, на этот раз с искусственным членом. Он притягивает ее к себе и член гладит, словно никогда таких не видел. Может, в рот его возьмет — это было бы здорово.
Нет, не берет. А вот наручники берет, и плетку тоже, и рассматривает с интересом. Она протягивает ему руки — профессионально он их надевает, в мгновение ока, и улыбается, довольный собой. Понятно теперь, почему он себе выбрал такое место работы. О, великий Зигмунд Фрейд!
Девица нагибается призывно, а он ждет чего-то. Ну давай же, давай! Класс — стегнул пару раз, и хотя слышимость нулевая, слышу ее фальшивые стоны. Он, правда, застеснялся тут же — сильны все же в человеке комплексы, не дают расслабиться, даже когда, казалось бы, можно это сделать — он развернул ее к себе, и она его ртом довела до оргазма, потратив на это еще минут двадцать.
С чего это я сказала, что он ничего в постели? Если только в том смысле, что “ничего” и значит “ничего”, то есть ничего особенного.
Ладно — сорок минут, пятьсот баксов. Из них минимум триста наши с Корейцем, хотя точных цифр я не помню. И вдруг ощущаю себя меценаткой: неплохо девицы зарабатывают в моем заведении, а? Тысяч так по десять, как минимум, у них в месяц должно выходить — и это уже за вычетом оплаты квартиры и еды. Вечер танцуют, вечер эскорт-услуги, если есть спрос, а нет, так те же танцы. Очень неплохо.