На следующий день, выпроводив Стэйси, позвонила Мартену — довольному, отдохнувшему, веселому. Встретились на студии, и я оглядывалась всю дорогу, не следит ли кто за мной — специалист из меня хреновый по части слежки, ее выявления и ухода от нее, но, в любом случае, ничего такого не заметила. Расстояние от дома до Голливуда проскочила на бешеной скорости, там, где дорога это позволяла — специально выбрала более длинный маршрут, чтобы в пробках не торчать. К тому же те могли и до этого за мной следить и знать, как я туда езжу. Но в Лос-Анджелесе кругом почти пробки — и признаюсь, что волновалась, оказавшись в застывшем потоке машин, живо представляя, что из любой из них сейчас могут выскочить люди, распахнуть двери моего “Мерседеса”, вытащить меня и увезти с собой. Потом чуть успокоилась, сказав себе, что хрен они меня куда увезут: пробка — она для всех пробка. И для тех, с кого требуют деньги, и для тех, кто их требует, — не на летающей же тарелке они появятся, чтоб спикировать за мной и тут же вознестись?
Посмеялась даже. Посоветовав себе впредь мыслить трезво, без паники и ненужных детских страхов. А вот за то, что предвидела неприятности и фэбээровца записала, а потом и конгрессмена, — за это себя похвалила. А ведь ругала поначалу, говорила, что паникую, что паранойя развивается, мания преследования, а оказалось, что все правильно. Одно обидно — что осторожный, хитрый и осмотрительный до ужаса Кореец взбесился после Яшиного убийства и улетел разбираться в Москву, не предвидя такой ситуации, в которой я оказалась сейчас. Обидно, потому что всегда верила в его непогрешимость, а теперь вынуждена была признать, что и он не совершенен. И хотя тогда, в Москве, чувствовала себя с ним как за каменной стеной — пусть и действовала отчасти самостоятельно, потому что в логово врага, то есть Кронина, ходила одна, — сейчас оказалась со смертельной опасностью один на один. Почему смертельной — объяснять никому не надо, Яшин пример есть перед глазами.
И еще сказала себе, застряв в пробке, что убийц мне пока опасаться не стоит — им деньги нужны, и они знают, что деньги у меня, поэтому-то и убили Яшу. То есть когда начинали с ним разговаривать, не знали, а потом узнали. Потому и не пришел на встречу, на которую Яша с Корейцем приехали, тот человек, который был накануне в Яшином офисе. Потому он и отмашку дал — Яша был им уже не нужен, и решили просто его наказать, чтобы поквитаться за аферу и заодно продемонстрировать мне — они ведь уже знали о моем существовании, — что не шутки шутят. А может, хотели этим поступком выманить Корейца — может, сложно было его здесь убрать, тем более что Леший прилетел на следующий день, а вот выманить в Москву удалось. Хотя там у него близких людей много, я вдруг поняла, они с ним там могли разобраться — иначе почему же нет звонка?
Не хотелось мне в это верить, страшно не хотелось — но коль скоро Юджин допустил одну ошибку, улетев в Москву вместо того, чтобы с Лешим и его людьми оставаться здесь, то, значит, мог допустить и вторую. А все это вместе взятое значит, что нет уже, скорей всего, Корейца — и в самом лучшем для меня и него случае он просто скрывается сейчас и на помощь мне уже не придет.
Грустно стало, и не поверишь — увидела, собираясь с силами и взглянув на себя в зеркало заднего вида, что глаза влажные. Вот тебе и Мэллори из “Прирожденных убийц”, вот тебе и железная леди — это тоже Кореец так меня называл, услышав по телевизору прозвище Маргарет Тэтчер и запомнив его.
Застряла надолго — и смотрела перед собой, наклонив голову, чтобы никто не мог меня увидеть из соседних машин. Покурила, внушая себе, что для Корейца я сделать ничего не могу, что помощи мне ждать неоткуда, и что я теперь должна о себе сама позаботиться — о том, чтобы спасти свою шкуру и деньги.
“А зачем ее спасать?” — вдруг спросила вслух. И вправду, зачем? Я, когда молодая была, никогда за себя не боялась — хотя случалось, что оказывалась в неприятных местах и что-то могло мне грозить. Когда мне четырнадцать исполнилось, меня трое кавказцев в буквальном смысле украли — подозвали к машине, затащили в нее и увезли на квартиру какую-то и там насиловали несколько часов, покуривая травку и накачиваясь водкой. Я поначалу испугалась жутко, а потом отошла, особенно когда они начали комплименты говорить и то что секс с ними многому меня научит. Даже интерес проснулся к происходящему, и я делала все, что они говорили. А ближе к концу мелькнула мысль, что они меня отсюда не выпустят. Но благодаря свойственной тому возрасту беспечности страха толком не было — и ушла в итоге, просто тихо оделась и ушла, когда они все отключились.