— О чем мы говорили? Ах да, я декламировала Клитемнестру. Именно ее я хочу сыграть. Я уже много лет наизусть знаю эту роль. Очень красивая история: она убивает мужа, а затем бесстыдно, гордо и спокойно выходит к народу, чьего короля лишила жизни, и заявляет, что отныне будет царствовать вместе со своим любовником. Великолепная женщина. И я сыграю это отлично! Приходите — сами убедитесь! — На секунду отпустив руль, она хлопнула в ладоши, как ликующий ребенок, и воскликнула: — Сейчас будет Брайтон! Сегодня мы едем довольно быстро. Объедем город с запада. Там дорога немного хуже, но короче.
Алекс, который как раз подумал, что сейчас он проедет через город, в котором год назад был с Каролиной, облегченно вздохнул, когда перед первыми домами они свернули направо и поехали медленнее.
— Много людей сейчас в Саншайн Мэнор? — спросил Джо, осознав вдруг, что он еще ни разу не поинтересовался Иэном и его гостями.
— Иэн, Гарольд… то есть мистер Спарроу, которого вы, кажется, знаете?
— Нет… — покачал головой Джо. — Не имел удовольствия. Я знаю его лишь по рассказам Иэна во время того нашего обеда в прошлом году.
— Это очень симпатичный человек, — равнодушно сказала Сара, — а его жена, Люси Спарроу, моя лучшая подруга. Это замечательная девушка! Вы ведь о ней наверно слышали?
— Она хирург, да?
— Да. Гениальный нейрохирург. О ней говорят, что она не оперирует, а творит. Очевидно, она родилась с этим талантом, потому что уже во время учебы получила массу наград и премий. Ее операции посещают все наши знаменитости, а с континента приезжают седые, бородатые профессора. У нее даже свой собственный метод проведения операций. Подумайте только — какая это замечательная профессия: работать внутри человеческого мозга! Кроме того, она бессмысленно красива. Бессмысленно, потому что ведь в ее профессии это совершенно не нужно. Я хотела бы выглядеть так, как она. У нее все данные молодой королевы. Она и выглядит, как молодая королева, когда встает утром с постели или играет в теннис. Она ест горошек, как молодая королева, и моет руки, как молодая королева. Сколько я на нее ни смотрю — не нахожу другого определения. Если б вы знали, как много труда я вкладываю, чтобы выглядеть на сцене, как особа из хорошей семьи, а тем более, как королева, то поняли бы, почему я так много об этом говорю. Кроме того, она мила, остроумна, начитанна и холодна как сталь. Прямо восьмое чудо света!
— Мистер Спарроу должен быть очень счастлив, имея такую жену, — рискнул заметить Джо.
— Что? — она вглядывалась в шоссе, бегущее теперь мимо шеренги старых деревьев. — Наверно! — Она вдруг оживилась, — О! Смотрите — море! — Далеко впереди Джо увидел огромную темно-голубую поверхность, которая как бы наклонно поднималась к горизонту. Сара нажала на педаль газа.
— «Наша огромная, нежная мать…» — процитировал Алекс.
— Это Джойс, — улыбнулась она. — Единственный писатель, которого я могу читать без перерыва. Ох, простите… вы ведь…
— Ну что вы, не будем об этом говорить. — Алекс смотрел на приближающееся море, которое медленно опускалось перед капотом автомобиля и становилось все более плоским. — Я не писатель и никогда им не буду. Ремесло, которым я занимаюсь, выбрано лишь потому, что оно позволяет мне вставать утром, когда захочется, не вскакивать, увидев директора, и зарабатывать столько, сколько нужно для того, чтобы жить удобно, много читать и при желании путешествовать. И это все. Однако мы говорили о ваших гостях…
— Есть там еще ассистент Иэна, Филипп Дэвис, красивый молодой парень, который вместо того, чтобы бегать за девушками или позволить девушкам за ним бегать, окончил химический факультет и теперь работает как лошадь, с утра до ночи. Он боготворит Иэна, а кроме того, составляет шахматные задачи. Думаю, что он тайно влюблен в Люси. Но я также думаю, что все мужчины должны влюбляться в нее более или менее тайно. С вами это тоже может случиться.
— Не думаю, — сказал Алекс и тут же добавил: — Хотя я ничего не имел бы против. Я хотел бы кого-нибудь полюбить.
Теперь они выехали на приморскую автостраду, бегущую вдоль обрывистого берега. Слева, внизу, в двухстах футах под ними, шумело море. Издали виднелись белые гребешки волн, направляемых косым ветром в сторону белых меловых скал. Шоссе вошло в тоннель, и минуту они сидели в темноте, разреженной лишь мельканьем убегающих назад ламп, расположенных вдоль стен. Впереди сверкала яркая арка, которая все увеличивалась, и наконец, они снова вылетели на дневной свет.
— А с вами этого еще никогда не случалось? — в голосе Сары прозвучал явный интерес.
— Нет. То есть, несколько раз мне казалось, что это так, но в конце концов выяснялось, что я дорожу этим значительно меньше, чем хотелось бы.
— А вам хотелось бы, чтобы вы этим дорожили?
— В определенном возрасте мужчина ищет любви. Позже это проходит.
— Вы так полагаете? — Они миновали уже второй маленький городок. — Шорхэм… — с грустью сказала Сара. — Я была здесь когда-то с моим первым женихом. И тогда у меня были те же иллюзии, что и у вас. — Она вдруг рассмеялась. — Ну и лгуны же мы с вами! Ведь человек всю свою жизнь с того момента, когда начинает осознавать, и до того мгновения, когда перестает чувствовать, видеть и слышать, не занимается ничем другим, кроме поисков любви! Вы, я, все люди в этом городке, да и во всем мире — мы все ищем, ошибаемся, падаем, встаем и снова ищем, пока у нас хватает сил, пока мы живы. Нет такого возраста, в котором это проходит.
И не надо иллюзий. Только любовь связывает нас с истиной. Только любовь позволяет нам быть писателями, актерами, вождями, столярами и бороться за то, чтобы добиться большего, чем у нас есть. Без нее мы ничего не значим и даже сами себе не нужны. А вот и Мэлсборо! Сейчас будем дома!
Алекс молчал. Маленький городок, красивый и утопающий в садах, построенный вокруг небольшого готического храма с древней каменной башней, состоящий из домиков, стены которых крест-накрест пересечены дубовыми досками, помнящими еще времена Тюдоров, приближался, поблескивая вывесками небольших, чистеньких магазинчиков.
— А что, старик Мэлахи Ленеган все еще присматривает за своими розами? — спросил Джо. — Я познакомился с ним во время войны, когда проводил отпуск после ранения в гостях у Иэна. Мы тогда оба были контужены, он, наверно, рассказывал вам об этом?
— О том вашем прыжке с горящего самолета? Да, он говорил о нем так, будто выпрыгнул в сад из окна первого этажа. Кажется, тогда еще осколок зенитного снаряда пробил ему руку? Вы прыгали ночью, правда? И был еще с вами кто-то третий?
— Бен Паркер, — сказал Алекс.
— Вы с ним видитесь?
— Иногда…
— Иэн говорил мне, что он теперь инспектор Скотленд-Ярда. Вроде бы… — Она поколебалась. — Вы спрашивали о старом Мэлахи. Да, он такой же, как всегда… Я люблю его, и мне кажется, что он тоже когда-нибудь меня полюбит…
Вдруг она резко затормозила.
— Господи! Хорошо, что вы мне напомнили!
Она развернулась на месте, задев покрышками тротуар, и помчалась обратно в Мэлсборо.
— Что случилось? — спросил Алекс.
— Табак! — Она затормозила перед ближайшей лавочкой. — Выйдите, пожалуйста, вместе со мной и помогите мне выбрать табак для него. Меня не было дома две недели. Не люблю приезжать с пустыми руками.
Они вошли. Джо попросил завернуть большую голубую пачку «Медиум плейерс» и купил от себя хорошую, простую трубку.
— Подождите, пожалуйста, меня еще минуту возле машины, — попросила Сара и быстро зашагала вверх по улице.
Он смотрел на ее маленькую, удаляющуюся легким, упругим шагом фигурку, и к своему изумлению, подумал: неужели она и в самом деле сбила бы ту девочку… Он знал, что сам бы свернул обязательно, даже на самой большой скорости, если б только успел. Ведь всегда есть шанс спастись. А у ребенка, которого на такой скорости ударит машина, — нет…
Он увидел Сару. Она вышла из магазина с двумя одинаковыми свертками в руках.
— Это для девушек, — сказала она, — для Кейт и Норы. Для Кейт светло-голубой ситец, она молоденькая и у нее золотистые волосы, а для Норы серый с белыми цветочками. И на ярд больше, потому что Нора в последнее время жутко растолстела. Это наша кухарка. А Кейт — горничная. Ну вот, теперь все.
Они снова поехали.
— Вы действительно переехали бы ту девочку, если б не удалось затормозить? — спросил Джо.
— Да. На такой скорости «ягуар» не удержался бы при резком повороте. Не было места. Мы влетели бы в ров, за которым через каждые пять ярдов дерево. В одно из них мы бы угодили. И тогда, вероятнее всего, мы оба погибли бы. Я не имею ни права, ни причины ценить жизнь чужого ребенка выше, чем мою и вашу. Но я сделала все что могла, чтобы этого не случилось.