омота пекаря тоже стала меньше. Занятый любимым делом, имея всё нужное под рукой, он творил в своё удовольствие. Частенько в лавку стали забегать соседские мальчишки из бедных семей, и ни одному он не отказывал в краюхе хлеба. По себе Адуляр знал, каково это — сидеть голодному и знать, что помощи ждать неоткуда. Каждое утро удивлялся он загадочному помощнику или помощнице, не уставая, нахваливал, и всегда благодарил таинственного союзника. Но вместе с прибылями, росло и любопытство пекаря – уж больно интересно ему было, кто же там захаживает к нему ночами так, что он не видит и не слышит. Думал, он думал, и, наконец, надумал. Ночью он сделал вид, что лëг спать. А потом, дождавшись, как взойдет луна, тихонько спустился вниз, чуть дыша: на кухне, у печи кто-то был... Затаив дыхание, подошёл он ближе... - Этот пирожок я для Олафа слеплю, чтоб послушным был и сестрёнку он любил. Этот пирожок я для Франка слеплю, чтоб отца-мать слушал да на речку не бегал. - Низкий приятный женский голосок мурлыкал под нос песенку, - а вот этот пирожок получит румяный бочок, он для Мари, чтобы силушки у нее были... На кухне у теста стояла невысокая светловолосая женщина. Ладная, не сильно крепко сбитая, в простом платье и с длинной косой отдающей серебром. Она работала при свете печки да луны, что светила из окошка. Маленькие ладные ладошки лепили пирожки, выкладывая поверх узоры из теста, а нога притопывала в такт своей же тихой песенке... Также тихо, как и подкрался, вернулся в свою комнатку наверху. Уснуть он так и не смог... С тех пор каждую ночь он также подкрадывался, чтобы проследить за маленькой женщиной... Теперь Адуляр знал, что у неё голубые глаза, и что она, также как и он, слегка прихрамывает на ногу. Видел, как она сеет мелкого помола муку через решето, обязательно в лунном свете. Как забавно иногда чихает. Как поправляет нависшую прядку волос с лица, когда вымешивает тесто... Словом, сам того не заметив, Адуляр влюбился. И вот тогда стал пекарь голову ломать, как ему поступить и как быть - очень уж ему хотелось с ней познакомиться, но Адуляр боялся, что она испугается и больше не появится. И вот решил он оставить для неё подарок... Долго думал и гадал, чем же угодить. Наконец забрел в лавку своего старинного приятеля — сколько он себя помнил, Рихард всегда был искусным мастером ювелирного дела. Уж кто-то, а он-то должен знать... Старый мастер внимательно расспросил пекаря о женщине, о цвете глаз и волос, росте и привычках, а сам перебирал шкатулку с самыми разными камнями... Долго-долго говорил о незнакомке Адуляр, а его друг тем временем что-то делал, изредка кивая и покрякивая. - Ну, держи! - он протянул пекарю небольшой кулончик на тонкой искусно сделанной цепочке. О! Работа была на диво хороша! Тонкие звенья играли как звезды на ночном небе, а внутрь кулончика был подвешен серебристый прозрачный кристалл, рассыпающий искорки света, словно луна по водной глади. Адуляр только языком прищелкнул. - Да ему цены нет! Старый мастер хитро прищурился, снял и протёр очки: - Значит, придётся тебе посылать по утрам мальчишку с булкой для меня. На том и порешили. Однако вечером пекарем овладела такая робость, что глядя, как трудится его загадочная помощница, он не смог он и шагу ступить... И на следующую ночь тоже. Вот напасть! Думал он, думал, и решил что нужно ещё и зелье храбрости. И вот оставив кошку сторожить лавку, нанял он на день коня у соседа и отправился в дальнюю часть леса. Где-то там, на границе Королевства и тëмного леса, жила знахарка. Молодая. С волосами огненными как закатное солнце. Вот она ему точно с зельем поможет — решил для себя пекарь. Долго ли коротко ли, а оказался он у ведуньи Рубены. Та варила какое-то зелье, покачивая люльку с ребенком. В дальнем углу лесного домика кто-то спал. - Так говоришь только ночью у тебя помощница? - Да, госпожа Рубена. - Молодая знахарка улыбнулась. - И на что ж она тебе нужна? - Да понимаете ли... Я вот... - он замялся, и вытащил подвеску, блеснувшую лунным серебром в свете огня. - О, да ты, никак влюбился, - женщина упёрла руки в бока, с интересом посматривая на украшение. Адуляр, словно мальчишка, залился краской, что-то попытался сказать, вызвав новый приступ доброго и веселого смеха у Рубены. - А не убоишься? Девица-то непростая, удержать против силы ты её не сможешь! Но если будешь храбрым, то я тебя научу, как еë убедить с тобой остаться. Адуляр сглотнул. Взглянул на подвеску в руке. Решился. Кивнул. - Ну, коли так, слушай... Спас ты девицу не из простых. А духа кошачьего. Некоматами их кличут. За доброту твою она тебе добром платит. Твоя ведь кошка на лапку правую припадает, да и девица тоже... Аль не видишь? И действительно, у девушки были голубые глаза, и хромала она на ту же ногу, что и кошка... Появилась она в ту же ночь, как он принёс кошку домой. Адуляр где стоял, там и сел. - Так вот держи вот это... - Она протянула ему несколько кусочков сахара и заставила выучить нужные слова. Вечером, как только взошла луна, Адуляр взял на руки кошку и достал сахар... С силой ударил её наотмашь по загривку три раза и, отворачиваясь от кошки, произнес: -Я тебе сахар, ты мне — службу. Я тебе сладость — ты мне дружбу. Куда не стремись, всегда ко мне вернись! Сзади раздался шорох и он обернулся. Прямо позади него стояла и улыбалась женщина. Та самая, что хозяйничала на его кухне уже столько ночей. - Сам догадался или научил кто? - спросила она, беря в руки кусочек сахара. - Помогли, - честно ответил пекарь. - А как зовут меня? - разглядывая сахар, спросила женщина. - Галения. Красивая как вот... Вот это, - он вытащил из кармана на груди украшение. - Это тоже мне? - глаза женщины засверкали. Пекарь молча кивнул. - А ты знаешь, что жена не игрушка, и если мне что-то не понравится, я вольна уйти? - продолжала допрос Галения. - Да. Но я готов. Вот то, как ты печёшь и песенки... Я, в общем... Взвесив маленький кусочек сахара и подарок, женщина ещё раз пристально посмотрела в сторону Адуляра. Улыбнулась, и съела сахар...