– Зря он так, ведь эта лахудра все ему во вред сделает, – подала голос Федосья.
– Правильно ты в ней разобралась, моя милая, – дед одобряюще похлопал жену по руке.
Лушка, поняв, что зря старается, не видать ей никакого участия и помощи в дельце полюбовном. И тут ее пришлая девка обставила. Дернула она рубаху, разорвала почти до пояса, косу растрепала, плечи расцарапала. И как заорет во весь голос: «Помогите, спасите, посягают на честь мою девичью» Кто спал, проснулся, кто дремал, тот от крика подскочил. Воевода с женой ближе всех тут были, прибежали. Лушка к матери в объятия, а отец с кулаками на, якобы, обидчика. И другой люд подтянулся. Бабы, у которых девчата молоденькие, быстро их домой загнали и наказали, чтоб не высовывались. Мишу отвязали и в хоромы увели, суд чинить. Воевода собрал мужиков, оглядел всех. Не хватало охотников, что ушли на добычу да парней его. Судили да рядили, выспрашивали, как Мехмет до такого додумался. Он в ответ помалкивает, свет белый не мил ему без Стешеньки, как сыскать теперь его присушину, к вечеру день клонится, а от Прошки вестей никаких. Пока суд да дело, к воеводе одна вдовица приходила, на разговор в сени вызвала, да повинилась, мол, зря оговорила Степаниду, а теперь совесть мучит. Про дочь его намекнула, что по ее настоянию, они все на девушку и набросились. Призадумался тут воевода, зачесал затылок да бороду, порешил про себя, суд над Мехметом отложить до завтрашнего утра, как все соберутся. Что-то он подозрительно молчит, не оправдывается, если бы рыльце было в пушку, соловьем бы пел, что не виноват. Да и Лукерья шибко хитро поглядывала, когда парня отвязывали. В кого она такая уродилась, никак не мог уразуметь, перебирал всю родню до седьмого колена, не было на памяти никого. Только мужикам сказал про отсрочку, другой крик на всю крепость прорезался: «Идут, Ярослав, вроде, как раненый, а Ставр с Прошкой живехоньки» Пришла беда, отворяй ворота! Суета вокруг, все колготятся, галдят, причитают, рыдают. Ну, просто, конец света. Ветиха от радости петухом поет, сынок, ну-ка возвернулся да здоровый и гладкий. От этого шума и Ярик в себя пришел на минуточку, простонал: «Стеша!» и отключился. Прошка одно талдычит, надо Стешу у какого-то отряда отбить. Ставр тоже хочет новости рассказать. Жена воет, сыночка жалко. Про Мехмета все позабыли. Сел он под поветью, стал ждать Прохора. Воевода прогнал всех из своих палат, только Ветиху умолил, чтоб она осталась, да жену, чтоб помогала старухе. Рану обработали, заштопали, стали ждать, не случится ли жар у раненого. Вышел воевода на двор, охолонуть маленько, подсел к нему Ставр, и давай потихоньку новость за новостью выкладывать. Что девушка пришлая, племянница ему родная, а пленник – принц заморский. Воеводу чуть удар не хватил. Родную кровиночку не узнал, да и сам прогнал, как же сестренице после этого в глаза посмотреть сможет, негоже это. И принца на привязи держал, хуже скота, вместо палат княжеских. Теперь, правда, жених словил невесту, осталось только сына вернуть, чтобы крепость от разора уберечь. Тут Ветиха выскочила, зовет, мол, в сознание Ярик пришел. Стрелы без яда были, так что минует лихо. Воевода еще и к Аришке заглянул, девочка, засыпая, пробормотала: «Миша ни в чем не виноват, это Лушка сама на него кидалась» Все внутри вскипело, выхватил он кнут и к старшей. А Лукерья-то, как чувствовала, что отец догадается о ее проказах, сбежала, в погреб закрылась. Утро вечера мудренее, сменит батюшка гнев на милость.
Прошка, видя, что брат в себя пришел, дядьку Ставра теребит, надо Стешу вызволять из плена. А тот отмахивается, захмелел от мамкиной бражки: «Успокойся, паря. На месте девка, где и быть ей суждено. Не про твою честь, не годится в жены родню близкую брать, кровь портить» Делать нечего, осталось только на себя надеяться. Одному-то супротив отряда боязно, а как стоянку их сыскать? Задумался Прохор, а сам узелок снаряжает, огниво кладет, тряпицы, съестного запас, обувку пошарил в чулане, да и случайно на вещи Мехмета наткнулся. Вынес на улицу, сверкнул знакомый знак, такой же он и у отряда видел. Присвистнул, решил, что нашел себе товарища на дорогу дальнюю.
Мехмет весь истомился, забыли его на ночь в колодки закрыть, и уйти можно незаметно через лаз, охрана лишь на воротах стоит. Но он дорогу от большой реки не знал, с завязанными глазами в крепость попал. Понятно, что по берегу дойдет, ночь лунная, светлая. Плевать, что босой, только бы найти суженную свою. Стал потихоньку к лазу перебираться, только окликнул его хмурый Прошка: «Вместе пойдем, вдвоем веселее, хоть и сестреница она моя, не по своей воле замуж выходит, обмундирование свое сам тащи» Одежонку и обувку подал Мехмету. Только луна в облаках чуть замешкалась, нырнули в лаз, выручать кто суженную, кто сестру. По пути рассказал Прохор, как Стеша отряд от крепости уводила да как в плен ее забрали. Мехмет понял, что это его искали по окраинам, отец-то рад, поди, что и невесту заодно нашел. Пригорюнился он, как ему вызволить девушку да еще умудриться с ней остаться. Просто так не получится, придется по живому резать.