– Сейчас у нас завтрак, – сказал он. – Виолетте нужно хорошо питаться. А она не сможет проглотить ни кусочка, если продолжит волноваться. Давайте пройдем ко мне в кабинет и вернемся к Виолетте через полчаса.
Если Синтия и засомневалась, то никак это не выказала. Она одарила доктора широчайшей улыбкой – а у нее все улыбки были чрезвычайно широкими – и позволила увести себя. Закрывая дверь, доктор Соул подмигнул Виолетте. Она, разумеется, ответила ему. Со стороны, наверное, вся ситуация казалась чрезвычайно забавной, но Виолетте было не до смеха.
Итак, что мы имеем? – попробовала она подвести итог. За десять минут я обрела сестру, жениха и возможность выписаться из больницы. Судя по всему, Синтия немедленно заберет меня домой. Хм… У меня же определенно есть дом. Однако ни Синтия, ни Гарольд не вызывают у меня ни малейшей симпатии. Доктор Соул, которого я знаю всего несколько дней, нравится мне куда больше, чем сестрица и жених. Впрочем, следует признать, что с ними я знакома всего минут десять.
Виолетта принялась за завтрак, не обращая внимания на любопытные взгляды сиделки. В конце концов Виолетта над ней сжалилась, памятуя о том, что сиделка на протяжении недели исполняла все ее капризы.
– Я их не узнала, – сказала Виолетта, дожевывая гренок.
Во всей больнице находились на лечении только три пациента. Остальные жители городка предпочитали болеть дома, если только их состояние не требовало немедленной госпитализации. Еду для пациентов готовила сама сиделка, единственная, кстати сказать. Пища была домашней и очень вкусной.
Сиделка присела возле Виолетты.
– Ах, бедняжечка! – запричитала добрая женщина. – Но я так и думала. Честно сказать, мне твои родственнички не очень-то понравились.
– Мне тоже, – ответила Виолетта.
Они обменялись понимающими взглядами. Да уж, и сестра, и жених оставляли желать лучшего.
Ровно через полчаса в палату снова втиснулась целая делегация. Все те же плюс инспектор Доусон, с которым Виолетта разговаривала всего один раз, да и то недолго.
– Ты выписываешься немедленно! – заявила Синтия и решительно направилась к сестре. – Я привезла тебе одежду. Вставай!
– Я не могу, – развела руками Виолетта. – у меня гипс.
– Не беда, Гарольд отнесет тебя в машину.
Синтия принялась доставать из большого пакета, который держал Гарольд, одежду. Виолетта беспомощно взглянула на доктора Соула, но тот старательно прятал взгляд. Старался не смотреть на нее и впечатлительный жених Гарольд. Единственным, кто пялился на Виолетту во все глаза, оказался Доусон. Более того, он направился к ней и встал перед кроватью, выпятив свое брюшко. В этот момент он живо напомнил Виолетте того самого гнома, который лежал сейчас в ее сумочке.
– Я ничего не могу с этим поделать, – заявил Доусон. – Мне предъявили все документы, необходимые для того, чтобы установить вашу личность. Эти люди действительно те, за кого себя выдают. В принципе, если вы не хотите с ними ехать, вас никто не сможет заставить.
Синтия оторвалась от пакета и уставилась на инспектора. Тот не обратил на ее испепеляющий взгляд никакого внимания. Доусон продолжал смотреть Виолетте в глаза. Наверное, вид у нее был испуганный, раз уж инспектор решил вступиться.
– Она едет с нами! – воскликнула Синтия. – Что вы тут несете?!
Доусон повернулся к ней.
– Хочу вам напомнить, что она больна.
– Доктор Соул сказал, что она больна не настолько, чтобы задерживать ее против воли в больнице.
– У нее амнезия, – продолжал Доусон, словно не слыша возражения Синтии. – А это значит, что вы для нее – чужие люди. Если Виолетта посчитает, что сначала должна прийти в себя от знакомства, то это ее право.
Виолетта ясно видела, что Доусону не нравится Синтия. Как он относился к Гарольду, неизвестно, потому что инспектор на него даже не смотрел. Однако Доусон всеми силами пытался оставить Виолетту в больнице. Почему?
– Я поеду, – сказала она твердо, устав искать взгляда доктора Соула. – Мне незачем здесь оставаться.
Ее слово все решило. Доусон отступил, дав Синтии возможность приблизиться к сестре.
– Выйдите все из комнаты! – потребовала Синтия. – Виви нужно переодеться!
Как только дверь за мужчинами закрылась, а Синтия склонилась к сестре, та залепила ей пощечину. Виолетта понимала, что знакомство нельзя начинать с рукоприкладства, но почему-то очень хотела врезать Синтии.
Брюнетка резко выпрямилась и со страхом взглянула на сестру. Синтия так растерялась, что даже побледнела. Удивительно, на что способна какая-то пощечина!
– Я просила не называть меня Виви, – спокойно сказала Виолетта. – Отвернись, я надену бюстгальтер.
Синтия тут же выполнила ее просьбу. Виолетта с облегчением отметила, что сестра наконец-таки замолчала. Ее громкий голос и непрекращающийся поток слов выводили из себя. Теперь Виолетта знала, как можно гарантированно заткнуть Синтию.
– Все, – провозгласила она, застегнув блузку. – Ты должна помочь мне встать. Имей в виду: от меня воняет. Из-за гипса я не могу мыться в душе, сиделка мыла меня, как могла, но ее стараний было явно недостаточно.
– Прости, – сказала вдруг Синтия. – Я больше не стану называть тебя Виви. Я и забыла, что ты всегда выполняешь свои обещания.
У Виолетты поднялось настроение. Отношения с родственницей налажены.
– Ты моя младшая или старшая сестра? – поинтересовалась Виолетта, когда уже встала на ноги, опираясь на костыли.
– Старшая, – сказала Синтия и бросила на нее быстрый взгляд. – Мне двадцать девять, а тебе двадцать пять. А ты и вправду ничего не помнишь?
– Абсолютно, – подтвердила Виолетта. – Там, в тумбочке, моя сумочка и туфли. Забери их.
Ноги не держали Виолетту совершенно. Она чувствовала такую слабость, что едва не рухнула обратно на кровать, простояв в вертикальном положении три минуты. Однако Виолетта не могла позволить себе обнаружить слабость при Синтии. По непонятным причинам – не могла и все тут. Именно поэтому она не стала дожидаться, пока сестра упакует сумочку и туфли в пакет. Собравшись с духом, Виолетта поковыляла к двери. Идти с помощью костылей было безумно неудобно. Загипсованная нога уродливо торчала из-под длинной юбки. Кое-как доковыляв до выхода, Виолетта открыла дверь. Бывшую пациентку тут же подхватили сразу шесть рук. Доктор Соул, Доусон и Гарольд все это время стояли перед палатой, ожидая выхода Виолетты.
– Я сама! – сказала она и придавила костылем ногу Гарольда.
Жених побледнел от боли, но не издал ни звука.
Хм… Он точно умеет говорить?
– Где здесь выход? – спросила Виолетта, обращаясь к Доусону.
Он пошел впереди, показывая ей дорогу. Остальные тихонько семенили сзади.
А стоит ли мне в самом деле уезжать? – мелькнуло в голове у Виолетты. Доусон прав: я не знаю этих людей и, честно признаться, у меня нет ни малейшего желания свести с ними более близкое знакомство. Сестра не внушает мне доверия, а жених до сих пор не произнес ни слова.
Возможно, Виолетта и выглядела смелой и решительной, однако за внешней бравадой скрывались неуверенность и страх. За несколько дней она пережила столько, что хватило бы на две жизни. Виолетта чувствовала себя оставленной посреди пустынного мира игрушкой судьбы. Никто, даже доктор Соул, не подозревал, как ей тяжело. И сейчас, когда Виолетта вдруг обрела родственников и вроде как прошлое, ей вовсе не стало легче.
В голове у нее крутилось много вопросов.
Как я оказалась в этом захолустном городке? Куда направлялась? Почему не справилась с управлением, если в моей крови, по утверждению Доусона, не был обнаружен алкоголь? По какой причине мне так не нравятся Синтия и Гарольд или такая реакция всего лишь является защитной? И, наконец, что заставляет доктора Соула постоянно отводить взгляд, когда я на него смотрю?