Чего-то не хватает...
В городе N, что стоит на обрывистом берегу широкой реки Волги, жила-была девушка Лиза Самойлова тридцати лет отроду.
У нее было трое детей-сорванцов: Марк, Максим и Федор. А еще любимый муж – Сергей.
Жила семья Самойловых в просторной трёхкомнатной квартире, из окон которой каждое утро можно наблюдать за рассветом на реке. И видеть, как поднимающийся будто прямо из воды солнечный диск прогоняет молочный туман, разлившийся прямо над речной гладью, как молоко из бидона на асфальте.
А еще у Самойловых была дача, куда они ездили по выходным, чтобы купаться в пруду, загорать, делать шашлыки и заодно следить за грядками с клубникой, картошкой и хрустящими огурчиками. Земля была в этом месте хорошая, плодородная. Все росло, как на дрожжах. Только поливать требовалось часто. Поэтому соседка Самойловых – тётя Клава – которая проживала в доме на соседнем участке, за скромное вознаграждение поливала грядки через день.
В общем, все у Лизы Самойловой вроде бы было хорошо. Но все-таки чего-то ей не хватало... А чего, она и сама не знала.
В юности, когда она мечтала о счастье, оно казалось сказочным и радужным, лёгким и воздушным. Казалось, что будет веселье каждый день. Все время какие-то новые события, занятия, открытия, впечатления. Обсуждение совместных планов: на выходные и на будущее. Тихие семейные вечера с чашками чая и печеньем. Совместные просмотры сначала мультфильмов, потом комедий. В этой идеальной картине жизни совсем не должно было быть трудностей, конфликтов и плохого настроения.
С тремя детьми Лиза, конечно, не скучала. И вынужденно веселились на все лады даже тогда, когда ей этого совсем не хотелось. А такое бывало. Ее за это мучила совесть перед ее же детьми, которые надеялись, что мама будет играть и озорничать вместе с ними до глубокой ночи.
А еще она мечтала никогда не ругаться и прощать детям шалости. Старшим мальчишкам было 4,5 и 2,5 года. А младшему всего 1,5. За ним нужен был глаз да глаз. А еще он беспокойно спал и начинал видеть сны только у материнской груди.
В то же время старшие дети вставали ни свет ни заря. Даже в выходные дни, когда папа Сережа мечтал только об одном – отоспаться.
Уже в 7 утра, а то и в 6, дети были на ногах: хотели внимания и ласки, а еще требовали кашу. Лиза уговаривала их поваляться с ней в кровати. А папа недовольно бормотал что-то, когда они его задевали ногами. Маленькие хулиганы не желали лежать спокойно. Они были похожи на частицы, подверженные броуновскому движению. И так шумели, что будили младшего Федора.
Тут уж Лизе приходилось силой, как Мюнхгаузен за косичку, вытаскивать себя из полудремы и быстренько включаться в работу по дому.
И начиналась ежедневная нескончаемая кутерьма. Всех накормить: старших кашей, омлетом или оладушками, младшего грудным молоком и пюре, мужу сварить кофе. Детей умыть, занять, собрать на прогулку, да еще обед приготовить, чтоб с улицы сразу за стол. Потом сделать невозможное – всех троих одновременно спать уложить. А если в выходные, то четверых: папа Серёжа никак не мог дома расслабиться и сбросить с плеч весь груз рабочих проблем. Ему хотелось тишины, что с тремя детьми на небольшой площади квартиры было невозможно. Мальчишки висели на нем с 7 утра и до позднего вечера. С криками: «любимый папка!» запрыгивали к нему на спину или на колени. Или сразу везде. Просили покатать на себе и подурачиться с ними.
Да еще Лиза приставала со своими разговорами о каких-то планах, мечтах... Вечно этим женщинам надо что-то обсуждать и приоткрывать завесу будущего. Так что иногда папа к обеду уже был без сил и, себя не помня, валился в кровать и впадал в состояние забытья.
В общем, супруги Самойловы устали, стыдно признаться, от быта, недосыпа, собственных детей и друг от друга.
И ведь вроде все хорошо у них было. Дом – полная чаша. И дети замечательные. Главное, все здоровы, но все-таки чего-то не хватало.
И какие-то тревоги, страхи, претензии и взаимные недовольства появились. Откуда ни возьмись. Сначала их было немного. И иногда они появлялись, редко. А потом ком обид и взаимных претензий стал расти.
И по вечерам Лиза чувствовала облегчение от того, что день, наконец, закончился. Она урывала минутку для себя любимой: читала роман и мечтала, что когда-то она будет легче справляться с семейными заботами. Но стоило ей заикнуться о своих мыслях мужу, он всегда ей напоминал: