Больше и подметать нечего. Разве что морковку прорвать, да что-то поясницу тянет. Наверно к грозе. Ничего! Баньку вытопим и будет как новая.
Жалко, что все наши ровесники уже чуть ходят. Скоро и нам на погост. Опять привыкать к месту и людям.
Надо Пелагее оставить машинку, она шить любит. И всякий хлам кухонный. Проверить только не забыть, чтобы какой золотой кубок или ложка серебряная не завалялись. Не поймут. Байки начнут сочинять да страшилки всякие.
Степан заворочался. Проснётся скоро. Блины небось остыли. Сунуть в печь? Распарятся. Стёпа любит поджаристые. ОПЯТЬ! Чуть-чуть. Раз. Порядок. Дымятся. Рюмку зелья, холодненькую. Одну. Больше не дождётся, бражник беспутный.
– Ну, куда ты лезешь целоваться? Умойся иди. Завтрак готов.
Со старым то заботы поменьше, а как опять молодыми будем, тут уж держи ухо востро. Зато не так скучно.
Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля.
– И зачем нужно было всё это затевать?
– Прихоть. Любопытство. Скука.
– Удалось развлечься?
– Даже и не знаю, как это назвать.
– Глупость человеческая и хаос чувств.
– Скорее шанс на неопределённость и непредсказуемость.
– Но ничего же не вышло. Всё, как всегда.
– Во-первых, ничего ещё не закончилось. Только не говори мне, что мог бы это рассчитать.
– Для подобного расчета нужно уподобиться сумасшедшему существу, вроде тебя. И немного времени.
– Тебя ещё не тошнит от всеведения и всесилия.
– Меня тошнит от хаоса, то есть от тебя.
– Эмоции – тоже порождение хаоса.
– Все мы несовершенны в сравнении с бесконечностью.
– Так что, мне это всё стереть и начать сызнова?
– А мне потом миллион лет подтирать тебе сопли?
– У меня не бывает соплей. У меня вообще ничего не бывает, кроме власти над тем, что есть и было всегда.
– Можно перемешать твои фантазии и вывернуть наизнанку. Ты же любишь парадоксы. Вдруг дофантазируешься до того, чего нет и никогда не было. И будет тебе счастье.
– А тебе?
– Я не знаю, что это такое …
(Похоже, без моего вмешательства, у этой истории не будет финала)