– Как дела в компании, дорогой? Тебе сегодня удалось заработать очередной мешок золота?
– Увы. Только пол мешка.
– Что так?
– Отвлёкся на воспоминания о нашей первой встрече?
– Какое счастье, что ты тогда забрёл в тот закоулок зала, где я пряталась от надоедливых недоумков!
Эмма прильнула к мужу, уткнувшись ему в грудь лицом.
Только сейчас Сэмюэль понял, что его по-настоящему мучает целый день. Так мучает, что даже изрядная порция виски была употреблена без видимого эффекта. Отсчет времени начался, а никакого вразумительного плана нет.
– Тут прохладно. Идём в гостиную, моя хорошая. Насколько я понимаю меня ждёт какой-то кулинарный шедевр.
Вместо ответа Эмма порывисто поцеловала мужа в губы и они, обнявшись, вошли в дом.
Глава 12
Стольный град. Царский дворец.
Царь Святогор I, царевич Святослав, царевич Савва, Лавр (Лавр Игнатьевич Селиванов – мастер указа тёмных дел России), Марфа (Марфа Савельевна Стрешнева – графиня, первый заместитель мастера тёмных дел России), митрополит Михаил II.
Небольшая горница на верхнем этаже восточной башни дворца была излюбленным местом царя для приватных разговоров с сыновьями.
Самодержец в домашнем халате и тапочках, без особой помпезности устраивался во главе небольшого прямоугольного стола, а наследники по его боковым сторонам. На этот раз ещё присутствовал Лавруха, вооружившийся самоваром, подносом с чашками и кучей прочих сладких и сдобных мелочей, необходимых для организации чаепития.
Такова была семейная традиция. Все важные вопросы решались в неспешной беседе за чашкой чая или травяной настойки. Кому что больше по нраву.
– Как там Иван? – спросил царь ни к кому за столом конкретно не обращаясь.
– Вроде ничего. – Лавр потеребил бороду и добавил. – С Дамирой ладят. Создал охранный полк. Следят за Великой рекой. С юга Айдар кочует. С остальных сторон мы стоим. Придумал какой-то арбалет, что стреляет раз пять быстрее пищали. Правда недалеко. Асхат теперь командует войсками княжества. Люто зверствует. У него даже слепые и кривые стали в цель попадать. А Расима Иван при себе держит, как бы командиром личной охраны. Ещё у царевича какие-то дела с этим уродом – Рустамом. Зачем? Не понятно. Мои люди ничего выяснить не могут. И вести Иван шлёт тревожные и странные про каких-то воинов с остекленевшим взглядом, что собираются в несметное войско за Великой рекой да про беженцев, которые от ужаса почти разума лишились. Некоторые из последних уже до нас добрались. Не видел я, чтобы так пугались. Тут что-то ещё. Про Ивана мне больше сказать нечего.
– С арбалетами мы ему помогли. Но, в основном, они там сами всё придумали, – добавил Савва к уже сказанному, – Айдар не один год собирал и обучал мастеров. Так что придумать и изготовить есть кому. Вот только проблема в достаточном количестве нового оружия. Как у них, так и у нас. Нет в царстве заводов таких, чтобы новинки делать. Институт для другого создан. Все изделия штучные.
– Мне Сёма рассказал, что Ильчик разнюхал что-то про Рустама, но за так говорить не хочет.
– А что ему надо взамен? – царь явно был в курсе про домовых, вообще, и про агентуру Святослава, в частности.
– Чтобы свои простили. Он изгой. В Айдаровом тереме временно обосновался. Но скоро осень. А в Град ему ходу нет.
Царь глянул на Лавра и буркнул что-то вроде «посмотрим». Потом отпил чая из любимой кружки, уселся поудобнее и хрумкнул сухарем, что означало значительную степень задумчивости.
Какое-то время сидели молчком. Святослав с аппетитом налегал на любимые пирожные. Лавр неспешно пил чай из блюдечка, сунув кусок сахара за щёку, а Савва просто сидел, уставившись в стену.
– У тебя что-то случилось, Савва? Почему такой хмурый? – царь положил сухарь на блюдце и отпил из кружки.
– В Институте всё нормально.
– Я не про институт.
– Тут ты мне не помощник. Сам как-нибудь разберусь.
– Твой старший брат уже разобрался. Готовит государственную измену.
Святослав подавился очередным пирожным и закашлялся. Хмурый Лавр, с явным удовольствием, два раза врезал ему по спине. Правда кашель после этого прекратился.
– Можешь не пучить глазищи. Донесла не Нюша. Хватает и без неё верных людей. Этой дуре было велено тебя угомонить, а не женить на себе.