– Об этом речь не идёт.
– А дом в Польше, на её имя записанный?
– Она об этом не знает.
– Зато я об этом знаю! – взревел царь. – И про ребёнка тоже!
– Кончай, Святогор, реветь, – тихо произнёс Лавруха, после чего в помещении установилась мёртвая тишина, – чай не на публике. Она действительно ничего не знает, даже про ребёнка. Да эти домовые и ошибаются иногда. А то бы Марфа её давно в бараний рог согнула.
………………………………………………………………………………………………………………………………………
Милая придворная дама Марфа Савельевна Стрешнева, супруга одноименного мужа, князя Виктора Игоревича Стрешнева, отличалась улыбчивостью и мягким нравом, за что была любима и уважаема знатным сословием царства. Она слыла меценаткой и тонкой ценительницей заморских вин, которыми торговала компания мужа. А ещё эта славная женщина была правой рукой Лавра. Но про это её хобби знали очень немногие. Из тех, кому положено знать. Остальные, случайно коснувшись этой тайны, очень быстро отправлялись в мир иной.
………………………………………………………………………………………………………………………………………
– Ты бы просветил их, – продолжил Лавр, – мне кажется, что времена такие, что можем и не успеть.
Заметно успокоившийся самодержец выдохнул, отпил из любимой кружки и улыбнулся:
– Ну, и рожи у вас, сыны мои славные. Смотреть приятно. Закройте рты, а то кому ещё ворона в глотку залетит.
Братья, как по команде, клацнули зубами и начали приходить в себя. Лавруха, конечно, близкий к бате человек. Может и самый близкий. Но затыкать царя батюшку? При наследниках!?
Внизу раздался какой-то шум, послышались тяжелые шаги по лестнице и в горницу вошел митрополит Михаил II собственной персоной. Тут братьям пришлось удивляться во второй раз. Батя с Лавром, не сговариваясь, бросились к предстоятелю церкви и бережно усадили его в кресло, после чего уселись на свои места.
– Мы можем говорить при этих молодых людях? – спросил митрополит у царя.
– Лавр считает, что пора. А ты по какому делу, святой отец? Давно тебя не видели.
– Невместно священнику мешать мирской жизни, рясой среди мирян трясти. Наше дело – души людей. Тем и заняты. – с улыбкой ответил митрополит, – Чаю нальёте?
Кружка материализовалась перед святым отцом.
– Я тоже тут потому, что время пришло. Пора церкви помочь тебе, государь. Иконы плачут. Колокола сами звенят. Смутное время грядёт. Мир, который мы веками строили и оберегали, в опасности. И самое страшное – черный лес тает. Превращается в мираж. Такого никогда не было. И это верный знак, что вера людская слабеет.
Вчера собирали совет предстоятелей. Ибрагим и Исаак в один голос утверждают, что у них, по всем признакам, тоже самое. Какие-то пророки смущают народ. Фанатики, не боясь смерти, призывают на войну с иноверцами.
– И всё это не так давно началось, – Лавр разломал сухарик и, похоже, так и не решив, что с ним делать дальше, бросил на тарелку. – Когда первого смутьяна поймали и привели на допрос, я удивился. После указа царя Никодима о религиозных бунтах и забывать начали…
………………………………………………………………………………………………………………………………………….
Почти двести лет тому царь Никодим II издал указ, который гласил:
1. Все, кто верят в единого Бога, – верят в одно и то же.
2. Если разные люди делаю это по-разному, значит на то есть воля Божья.
3. Противиться воле божьей и совращать иноверцев в свою веру – тяжкий грех, караемый каторжными работами.
4. Совращение в свою веру путем насилия – смертельный грех, караемый смертной казнью.
5. Браки совершаются на небесах и потому не имеет значения в каком храме и каким священником проведен обряд. Он будет признан законным.
6. Вера семьи и обряды в ней – дело семейное.
7. Религиозные диспуты допустимы только между священнослужителями.
Так с тех пор и повелось. При христианских храмах, мечетях и синагогах появились пристройки, где иноверцы могли помолится богу по-своему. Разумеется, если поблизости не было храма своей конфессии и верующий не считал возможным заходить в чужую святыню. Те, кому новые порядки пришлись не по душе давно отправились в мир иной, а народ государства постепенно привык креститься в мечети или возносить хвалу аллаху рядом с церковью, а то и внутри оной.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………
… Удивляться я перестал, когда через день привели второго, а потом третьего смутьяна. – Лавр опять машинально вертел в пальцах кусок сухаря, не обращая внимания на крошки, усыпавшие стол и колени. – Сейчас у меня палач не справляется. А они всё злее и их всё больше. И ничего не боятся. Умирают с улыбкой. Как мученики за святое дело. Словно их ждёт не геенна огненная, а райские кущи.