Глава 7. Очная ставка.
Желудок голодным урчанием периодически напоминал о том, что о нем несчастном совсем позабыли, однако я решила пока не наглеть.
Несколько минут плутания по коридорам и, толкнув передо мной тяжелую, окованную металлом дверь, мой конвоир завел меня в светлый, просторный зал. Батюшки, да это же тот самый, куда меня Кощей перенес, тут же сообразила я, углядев под потолком знакомую люстру. Однако, как поднятые шторы и льющийся со всех сторон свет меняют помещение.
В глубине зала на троне, закутавшись в темный плащ, расположился сам Кощей. По правую руку от него, широко расставив ноги и заложив руки за спину, мощной скалой возвышался дяденька-следователь. Тяжелым и каким-то недобрым взглядом он буравил посетителей, сидевших на широких, дубовых лавках перед его Темнейшеством. А за спинами гостей пара слуг торопливо накрывала на стол. Яблоки, груши, пирожки, всевозможные соленья и пузатый, пышущий паром, самовар. Пара кувшинов с чем-то прохладительным и поднос с чарками довершали убранство стола.
— Что тебе надобно, девица? — Кощей наконец заметил нерешительно мнущуюся у дверей меня.
— Мне надобно? Это вам всем от меня что-то надобно, — пробурчала вроде тихо, но меня услышали.
А все-таки, как мило он удивляется… Что, не ожидал такого преображения? Ну да, это вам не джинсы с кепкой, красивое платье и аккуратная прическа любую девушку украшают.
Пройдя по проходу между двумя рядами лавок к трону, демонстративно, дабы подчеркнуть свою непредвзятость, уселась с противоположной от посетителей стороны, уже догадавшись, кто присутствует на аудиенции. Ну да, царь Еремей, ничуть не изменившийся с нашей последней встречи. Иван-царевич — вот это он шустрый, ведь только что под моими окнами гарцевал. Статная девушка в богатом алом сарафане: румяная, голубоглазая, русоволосая, с шикарной толстой косой, украшенной шелковой, красной лентой. И рядом с ней мальчик, к которому я тотчас начала присматриваться, мгновенно отмечая поразительное сходство между ним и Кощеем.
Ах ты-ж зар-р-раза Бессмертная…
Во мне мгновенно заворочалось чувство праведного негодования. Все ж таки развлекся с девчонкой, а теперь за свои проступки отвечать не хочет. Ну я тебя прижму, гад… я из тебя всю душу вытрясу… я тебя…
Бросила злой взгляд на Кощея, и… вздрогнула. Сердце пропустило удар, сжавшись за ребрами в тисках глухой боли. Кощей выглядел… краше в гроб кладут. Лицо потемнело, под глазами залегли глубокие тени, упрямые губы сжаты в тонкую линию. Весь сгорбленный и ссутуленный, под плащом он отчетливо баюкал поврежденную руку. И вот что это за приступы такие непонятные? То он горным козлом скачет, то словно старая развалина. Интересно, сколько же ему лет? И хотя по сказке он Бессмертный, вот что-то мне в это не верится… Не знаю, что это, интуиция или что-то еще, но сердцем чую, именно бессмертием тут и не пахнет, скорее уж на прозвище смахивает. Ладно, разберемся, а пока…
— Здравствуйте, — приветливо кивнула Еремею и тотчас поймала жаркий взгляд Ивана-царевича. Даже как-то неуютно стало. Хотя, что лукавить, все-таки безумно приятно. Взглянула на Василису, меланхолично жующую красное яблоко, и сглотнув вязкую, голодную слюну, обернулась к Кощею.