Бросив еще один неприязненный взгляд на царевича, Финист вновь вернулся на свое место за троном Кощея, который все так же молчаливо, но крайне внимательно наблюдал за мной из-под полуприкрытых век.
— И все же? — не унималась я, предчувствуя, что этот момент крайне важен. — Вы поймите, я не из праздного любопытства интересуюсь. И не по старым ранам потоптаться хочу. Мне это нужно исключительно для понимания ситуации.
— Да как же одно с другим-то? Ты лучше скажи, сын он ему или нет? — Финист никак не мог взять в толк, что связь тут самая прямая.
От долгих объяснений спас прозвучавший за спиной тяжкий вздох.
— Был у меня друг лучший, друг верный — Берендей. Берендей Еремеич, — уточнил царь. — А я, стало быть, Еремей Берендеич.
Замолчал. Пожевал губами, смотря куда-то вглубь себя. Наконец Еремей указал пальцем на один из кувшинов, и уже через мгновение расторопный слуга протянул царю чарку, которую тот в один момент опрокинул в себя, по-простецки занюхнув рукавом. В ту же секунду я почувствовала, как что-то невесомо коснулось моего рукава. И, обернувшись, обнаружила склонившуюся в поклоне девчушку, протягивающую ко мне поднос с пирожками и фруктами. Вот как она так подкралась, что я ее и не заметила? Первым порывом было вежливо отказаться, все-таки не люблю жевать на людях, но живот вновь издал предательскую трель. Поэтому, с тихим «спасибо», ухватила с подноса пирожок и, втянув в себя аромат свежей выпечки, с блаженством откусила кусочек. Господи, да я такие пирожки в последний раз в деревне у бабушки ела! Тут же пожалела, что взяла только один. А тем временем Еремей продолжил рассказ.
— Деды наши дружили, отцы дружили, да и мы тоже сошлись. Словно братья были. Всегда горой друг за друга стояли. Да и женились почти одновременно. Еще шутили, что коли родятся у нас сыновья, то тоже наречем их Еремей да Берендей, традицию продолжим. Да только у меня дочка родилась, Василисушка, — подарив дочери взгляд полный любви, Еремей перевел взор на Кощея и тут же помрачнел лицом.
— Тогда и решили, что коли родится у Берендея сын, поженим мы детей своих. Объединим два царства, да породнимся по-настоящему. Будем жить в мире и счастии…
— В счастии… В мире… — зло отозвался Финист. — Какой уж тут мир? Царя с царицей погубили, невесту Кощееву со свету сжили, да еще требуют что-то. Ух… Нежто ты, Еремей, не разумеешь, что не мог Кощей твою дочку опозорить? Он же Елену любил! Уж так любил, что крылья за спиной вырастали.
— Финист, не надо, — сжав губы в жесткую линию, тихо приказал Кощей. И сокол… точно сдулся, словно стержень убрали из этого сильного, волевого мужчины. Могучие плечи поникли. Тяжело вздохнув, он лишь махнул рукой в сторону Еремея и укоризненно покачал головой.
Вот только что это? Искреннее сожаление? Вера в чистую и сильную? Или… умелое манипулирование?
— А вот как раз это к делу точно не относится.
Это что, мой голос? И когда только так заледенеть успел?
— Знаете, Финист, многим мужикам наличие жены или невесты совершенно не мешает крутить романы с другими женщинами. О нет, вам это даже гордо… — обида в душе всколыхнулась жарким пламенем. — Вам, мужикам, знаете ли, чертовски приятно чувствовать себя завоевателями на всех возможных фронтах. Мужчина же полигамен? Полигамен. Так давайте же докажем это всем! А жена… А, что, жена? Жена — не стена. Подвинется!
Эмоции хлестали через край, отравляя ядом сердце и раня душу воспоминаниями. Больно… Как же все-таки больно и обидно. И пусть я всячески гнала эти мысли во время развода, до изнеможения загоняя себя на работе, и падая дома от усталости в объятья очередного тупого сериала. Прячась, лишь бы только не видеть, не слышать, не чувствовать. Но, все же прорвалось. Заинтересованный взгляд, вынырнувший из волн чужой боли и притаившийся под хмуро сдвинутыми бровями, отрезвил.
Так, Женя, вдох-выдох. Эмоции на задний план. Это не твоя история. А твою в качестве шаблона использовать не будем. Тут же сказка, а значит все по сказочному розово и сопливо. Априори. Проговаривая это как мантру, двинулась к Василисе, все так же меланхолично пожевывающей очередное яблоко. Остановилась перед ней, уперев взгляд в невидимую точку посередине лба. Знаю, насколько собеседнику неуютно себя чувствовать под «взглядом снайпера» и беззастенчиво этим пользуюсь.
— Вы что-то еще можете добавить к сказанному?