— Слюни подбери, Казанова!
— Милый, иди ко мне! — сладким голосом пропела мадемуазель Катрин из куста.
Язон тут же, как по команде, подавился слюной и закашлялся, неловко прикрывая рот. Ноги сами сделали шаг, другой, все дальше уводя его в ежевичные заросли, из которых поднимался радужный столб света. Феечки, облепившие мадемуазель Катрин номер два, стайкой взлетели в воздух и запищали что-то неразборчивое, мельтеша у него перед глазами. Его Светлость замахал руками, пытаясь отогнать назойливый рой, но не тут-то было!
— Ведьма его заворожила! — пропищало одно из крошечных существ, цепляясь тонкими ручками за локон девушки и качаясь на нем, как на качелях.
— И что нам делать? — мадемуазель Катрин номер два сузила глаза.
— А ничего ты уже не сделаешь! — самодовольно заявила из ежевичного куста мадемуазель Катрин номер один. — Теперь он мой. Ты опоздала!
Она протянула руки, и Его Светлость покорно нырнул в ее объятия. Заросли ежевики сомкнулись за его спиной, будто капкан, отрезая от остального мира.
Я осталась стоять посреди опустевшей поляны с разинутым ртом. Мой герцог, тот самый, который по законам жанра должен был сейчас собственной грудью защищать меня от злой ведьмы, добровольно бросился к ней в объятия! К горлу подкатил комок, пальцы сжались в кулаки от обиды и ярости. Что-то кольнуло в ладонь. Я опустила взгляд и уставилась на эльфийский лук, который продолжала сжимать в руках.
— Долго так стоять собираешься?! — пропищала мне на ухо Сирень. — Скорее! Или она его поцелует под радугой и очарует навсегда! И тогда проклятье исполнится, ты заснешь смертным сном! А в Вечном лесу наступит зима, и мы все погибнем!
Эти слова обрушились на меня, будто ушат ледяной воды. Я вспомнила, что в любой, даже самой доброй сказке, героям выпадают испытания. Теперь и мне придется пройти через них, и от того, выйду ли я с честью из этой борьбы или струшу и сдамся, зависит не только мое будущее, но и будущее всего этого сказочного мира и всех этих существ — пусть крошечных и забавных, но живых.
Решительно сжав зубы, я бросилась в колючие кусты, которые преградили мне путь. Ежевичные плети вцепились в мое платье и в волосы, будто живые хлестали меня по щекам, по рукам, по груди, разрывая сиреневый шелк и оставляя на коже тонкие кровоточащие царапины. Где-то на задворках разума мелькнула мысль: я здесь покалечусь! — мелькнула и пропала, заставив лишь яростнее пробиваться сквозь плотные заросли ежевики.
В последнем усилии я рванулась вперед. Треснул подол, обрывки юбки остались висеть на кусте, а я вывалилась на открытое пространство, отдуваясь и пыхтя. Грязная, исцарапанная, с всклокоченными волосами и полная праведного гнева.
Влюбленная парочка стояла буквально в десяти шагах от меня, обнимаясь и сладко воркуя. Вернее, ворковала одна Конкордия, вцепившись в моего герцога как энцефалитный клещ. Я окинула ее придирчивым взглядом. И совсем не похоже! Как он только мог нас перепутать?!
— Язон! — крикнула я, когда руки моей неудачной копии переместились на затылок герцога и начали ненавязчиво склонять к поцелую.
Его Светлость встрепенулся, разрывая объятия, и оглянулся. У него был такой затравленный взгляд, что я на мгновение умилилась. Какой няшка! За такого не стыдно и в волосы вцепиться сопернице. Впрочем, у меня была идейка получше.
— Отойди от нее! — мой голос напряженно звенел, я не отрывала пристального взгляда от ухмыляющейся ведьмы.
— Ты проиграла, — самодовольно заявила она. — Прими поражение с достоинством.
— Ну, уж нет!
Словно какая-то неведомая сила заставила меня решительно вскинуть лук. Мои руки зажили собственной жизнью, независимо от разума. Эльфийская стрела будто сама собой скользнула в ладонь, легла в гнездо и натянула тетиву. Каждое мое движение было четко выверенным, ни единого лишнего жеста, точно я всю жизнь только тем и занималась, что стреляла из лука по живым мишеням.
Ни единой мысли в голове. Сердце бьется размеренно и спокойно. Я делаю вдох, поднимаю лук на уровень плеч, а затем растягиваю его так, что касаюсь тетивой подбородка. Время замерло, только звон в ушах. Я смотрю в упор на Конкордию и вижу собственное лицо, читаю в ее глазах — моих глазах — превосходство. Но вот ее рот — мой рот — дергается в кривой ухмылке, я отвечаю ей тем же и… отпускаю тетиву!