Расцеловала Катаржина дочку и пошли они разбирать шерсть. Старшую, Данку, тоже позвали – пусть помогает! Шерсть была в тот год хорошая, нитка из неё прялась тонкая, ровная – загляденье просто. Напряли они ниток, покрасили их в разные цвета, да стали вязать носки, чулки и тёплые шали с яркими узорами. Навязали целую кучу, и как снег лёг, повезли по санному пути в город на ярмарку. Хорошо наторговали, много денег выручили. Как распродали весь свой воз, так и побежали бегом к тому купцу, что летом бусы продавал.
Катаржина его и спрашивает – а что если, мил человек, попросить тебя привезти те бусы из Кракова? Половину денег сейчас, половину – потом, как приедешь. Чай, не первый год здесь торгуешь, все тебя знают, если дать тебе денег – ты с ними не утечёшь никуда. Посмеялся купец и сказал, что мог бы, да, только денег нужно сильно больше – всё, сколько у них было, и ещё столько же, и полстолько, и ещё чуть-чуть.
Опечалилась Катаржина не передать как. Чуть в снег деньги не побросала – дочки не дали глупость такую вытворить. За руки мать потянули, в сани усадили да вожжи в руки дали. Так домой и приехали.
Спустя пару дней отправилась Катаржина в лес за хворостом на растопку. Ясное дело, и дети бы с такой немудрёной работой справились, но не хотелось ей никого видеть – ни детей, ни соседей. Дети всё время спрашивали, когда она уже перестанет печалиться, а соседи всё крутили пальцем у виска, но добавляли – дурная-то дурная, а на ярмарке больше всех наторговала! И то – руки-то у тётки Катаржины откуда надо растут, этого у неё не отнять, сама рукодельница знатная и дочек научила хорошо, подрастут – со свистом замуж выскочат, такую хозяйку да красавицу любой за себя возьмет. В деревне любое событие по двунадесять раз обсасывали, а тут такое дело - Катаржина умом тронулась! Если она и дальше про свои бусы коралловые чудить будет - так до самого Рождества всей деревне пересудов хватит.
Шла Катаржина по лесу и совсем не смотрела, куда ноги ставит. То за сук запнётся, то сугроба не заметит и упадёт. Встанет, отряхнётся и дальше идёт. Вдруг слышит – как будто ворчит впереди кто-то. Удивилась - кому здесь ворчать, чай, не лето, грибы, ягоды да травки под снегом до весны спрятались, искать нечего. И пошла посмотреть.
Выходит на поляну и видит – сидит под деревом на поваленном бревне старушка и что-то делает, а вокруг неё ходит огромный чёрный котище и ей мешает. Обычная старушка - одета как все деревенские, только совсем незнакомая. Подошла Катаржина, поклонилась да поздоровалась. Старушка ей улыбнулась приветливо, позвала на бревно присесть и отдохнуть, а сама тем временем искала что-то вокруг в снегу. Катаржина возьми и спроси – что ж вы, матушка, ищете? Та и ответила – да вот, дочка, бусы мне потвор этот чёрный рассыпал, собрать никак не могу, - и на кота кивает. А кот сел рядом, и ну облизываться, ещё и лапу заднюю задрал – вот, мол, что я думаю о вас и о ваших бусах.
Смотрит Катаржина – а бусины-то красные, яркие, каждая с ноготь её большого пальца. Много ли, спросила она, ещё нужно найти? Я бы помогла. А старушка обрадовалась и говорит – их было ровно двадцать восемь, девятнадцать я нашла, а остальные Уголёк мой, укуси его холера, загнал куда-то, а я глазами-то слаба, и никак не могу их разглядеть.
Катаржина пригляделась – и увидела под бревном бусину. Алую, словно ягода журавина. А рядом вторую, третью… Подняла их, положила старушке в ладонь и стала дальше осматриваться. Вскоре и ещё пять в снегу нашла. А последнюю кот закатил в ямку меж корней дерева, и если бы не принялся с ней играть – никто бы её там и не заметил.
Старушка обрадовалась и принялась ловко нанизывать бусины на нить. А коту только того и нужно – подскочил с громким мявом, и ну играть с той нитью! Катаржина шикнула на него – даже ухом не ведёт, тогда схватила его поперёк туловища и бросила в сугроб. Уголёк только отряхнулся и снова к старушке – мол, я тут, давай играть.
Старушка только вздохнула – ничего, мол, не поделаешь, маленький он ещё, играть любит, вот и играет со всем, что ему в лапы попадёт.
Катаржина и погладила его, и за ушами почесала – нет, кот знай себе лезет к старушке под руки. Тогда она сунула руку в карман – вдруг какой кусочек сыра завалялся, дать ему - пошарила там и нашла моточек толстой шерстяной нитки, от вязания осталась. Мигом вспомнила, как Данка с Агнешкой с их дворовым полосатым Рудеком играли, завязала на конце бантик и помахала перед кошачьим носом.