Кот принюхался, пошевелил усищами, да как подскочит, как лапами замашет – но Катаржина его перехитрила и в последний момент выдернула нитку из лап. И ещё поманила – от старушки, вокруг бревна и дальше на полянку.
Кот скакал и прыгал вокруг неё да помуркивал – видно, никто никогда не играл с ним таким вот бантиком. Усы топорщились, громадные когти грозно шевелились, а уши стояли торчком.
Тем временем старушка завершила свою работу и позвала Уголька. Но он ни в какую не хотел идти к хозяйке, и тогда Катаржина снова поманила его ниткой с бантиком. В два громадных прыжка подскочил он к ней. Катаржина погладила лоснящуюся чёрную шкуру и дала нитку старушке – возьмите, мол, и ступайте, а он доброй волей за вами побежит.
Старушка обрадовалась – как же она сама до такой простой вещи не додумалась! Поблагодарила, а потом и говорит – чем же, милая, мне тебя отдарить? А возьми-ка ты эти бусы. Хорошие бусы, только для верности их бы через бисер перебрать, да нитку попрочнее выбрать, но ты хозяюшка и рукодельница, сумеешь. И положила красные бусы Катаржине в ладонь. Камни были тёплыми и приятно оттягивали руку. Катаржина посмотрела поближе – камень с тонкими чёрными прожилками, а бусины так аккуратно выточены, что и в лавке у купца такого не встретишь, да ещё и отполированы почти до зеркального блеска. Только хотела она поблагодарить старушку, оглянулась… а той и след простыл. Точнее, ни одного следа не осталось – ни от неё, ни от Уголька. Лишь следы самой Катаржины – как она с тропинки сюда зашла.
Опустила она подарок в карман, быстро собрала охапку хвороста и пошла домой. А дома радость великая – Янек приехал, да не с пустыми руками. Иди, говорит, сюда, смотри, что я тебе привёз! Тряпицу разворачивает, а там… коралловые бусы. В пять ниток. Бледно-розовые, как заря над горами. Я, говорит, далеко на Дунае на торгу их увидел, пройти мимо не смог. А сходили нынче удачно, и денег как раз хватило.
И тут Катаржина засмеялась и заплакала разом. Дети всполошились – что такое снова с матушкой! А она достала из кармана кожуха ещё одни бусы и положила рядом. Рассказала, как за хворостом ходила, и строго-настрого запретила детям об этом болтать. Янек привёз и те, и другие, и точка.
А соседи как увидели, какие бусы теперь у Катаржины, так и замолкли разом, ни одной сплетни новой про неё теперь не рассказывали. Раз уж и вправду существуют на свете коралловые бусы – так может и им себе тоже чего-нибудь этакого пожелать? И Янек-то, оказывается, какой - ничего ему не жаль, чтобы жену свою любимую порадовать!
Катаржина же заметила, что когда она надевала старушкины бусы – а она их, как и было велено, перебрала и на новую прочную нитку через бисер посадила – то все дела стали ей удаваться лучше прежнего. На ярмарке спросила заезжего мастера – не знает ли тот, что это за камень. Мастер долго смотрел, а потом сказал – наверное, это алый горный жадеит, который встречается так редко, что почитается выдумкой.
Вскорости отдала Катаржина коралловые бусы Данке, а сама носила только те, старушкины. И стали они с Янеком дальше поживать и добра наживать.
Историю эту она, кроме мужа и детей, рассказала разве что своей матушке. А у той никогда язык в рот не помещался, от неё и узнала вся деревня, а потом и дальше пошло, и до самого Кракова дошло, и там тоже не задержалось.
Конец