С удивлением и восхищением, Тася увидела, что стена, на которой висела картина с замком, исчезла. Вместо нее она увидела ночное черное покрывало и далекий замок, в котором светилось несколько окон. Сердце Таси часто-часто забилось, когда ветерок, ворвавшись в комнату, принес запахи полевых трав и цветов, ночную свежесть.
— Неужели? — тихо спросила она у себя.
Открытие прохода в удивительную страну, где находился замок Белого Рыцаря, было не совсем неожиданным. Тася всегда, пусть в тайне, верила и надеялась, что рано или поздно попадет в мир, нарисованный на картине, где живут сказочные феи, принцессы, где летают драконы, по лугам бегают единороги и живет странный народец, прозывающий себя хоббитами. Не зря она, как увидела, полюбила картину и неуютный, заброшенный замок Белого Рыцаря.
— Пойдем же, пойдем, — торопил Бильбо. Он накинул на плечи девочки темно-синий плащ. С внутренней стороны плаща блестели серебряные звезды.
— Ночью не так тепло, — проворчал хоббит.
Бильбо Беггинс взял Тасю за руку, в другой руке он держал круглый фонарь, заключенный в соломенную корзинку. Из-под прутьев вырывался яркий желтый свет. Так, взявшись за руки, они молча перешагнули невидимую черту, отделявшую Тасину комнату от волшебного мира.
Они оказались на вершине невысокого холма. Под ногами плавно сбегала вниз узенькая тропинка. Она пересекала поле и упиралась в каменную дорогу ведущую к воротам замка. Рассеянный желтый свет качнулся, янтарное пятно заметалось по макушке холма, хоббит и девочка начали медленно спускаться.
— Ты не бойся, здесь безопасно, — пробормотал Бильбо.
— Я не боюсь. — Тася освободила руку и наклонившись коснулась рукой бархатистого травяного ковра, влажного от ночной росы.
— Сегодня последняя ночь, когда можно попытаться вернуть нашему миру солнце, — сказал Бильбо, шагая впереди странной прыгающей походкой и размахивая фонариком, из-под которого выскакивали испуганные тени.
«Как прекрасен этот мир», — думала Тася, с наслаждением вдыхая свежие ночные запахи. Вечернего недомогания — как не бывало. Они вышли на мостовую, их шаги гулко разлетались в ночной тишине.
— Пока безопасно, — повторил Бильбо, поднимая руку с фонарем над головой и всматриваясь в окружающую темноту.
— Вот за замком, — хоббит неопределенно взмахнул рукой, — гору, где скрыто солнышко, окружает заколдованный лес. Сегодня, во сне, ко мне пришел Гендальф и сказал, что может получиться. — Хоббит шел быстро и Тася едва поспевала за ним, ничего не понимая из того, что он говорит.
— Почему здесь всегда ночь?
— Скорее, скорее, он ждет тебя, — торопил Бильбо, не слыша вопроса.
— Кто такой Гендальф? Почему мы бежим? Кто меня ждет?
Хоббит не слышал. Наконец они поднялись к воротам. Две огромные железные створки ворот были раскрыты лишь на половину, за ними царила мгла. Воротная башня поддалась вперед и вопросительно нависла над хоббитом и девочкой. Тасе показалось, будто черные глазницы башни их внимательно изучают. Бильбо толкнул одну из створок, она обиженно заскрипела, поддаваясь внутрь двора.
— Ну вот, заржавели, — хоббит сокрушенно покачал головой. — Как принца заколдовывали и пришла ночь, так за замком некому стало ухаживать.
— Знаешь, как называется замок?
— Замок Белого Рыцаря?
— Нет — Весенний замок. — Бильбо вскинул фонарик, тяжело вздохнул:
— Ну что ж, пойдем, — он опасливо вступил под темную арку. — Здесь ничего не должно быть страшного, — его голос разнесся под каменными сводами.
Свет фонаря выхватил белые стены туннеля с темными сырыми пятнами-кляксами. Тася вошла следом, удивляясь, что ей ничуточки не страшно находиться в этом мрачном и заброшенном месте. Наверное, потому что замок по прежнему принадлежал Белому Рыцарю, даже когда он оставался заколдованным. Они вышли в темный, тихий, точно затаившийся от испуга парк. Сквозь ветки деревьев угадывались очертания белого дворца. Они чуть ли не побежали к нему по дорожке, усыпанной разноцветными камушками, вспыхивавшими под лучом фонарика, словно дорожка была выложена бриллиантами.
Тася в восхищении замерла перед дворцом. Он был прекрасен, именно таким она себе его и представляла. Легкий, воздушный замок, стремящийся тонкими шпилями многочисленных башенок к небу, казался невесомым и плывущим над парковой лужайкой, над серыми, разорванными ветром лоскутьями тумана.