- Ох! – выдохнули Духи, и снопы искр улеглись, а в глубинах Костров проявились внимательные, серьёзные жёлтые глаза: - Нам про то неведомо. Наверное, тебе лучше спросить у Лесной Девы.
- И вы сможете меня доставить к ней?
- Проще горелой соломы!
- Тогда переправляйте!
- Беги по углям, Аллаин! – и часть Костров угасла, образовав длинную дорожку из затаившихся углей.
Аллаин едва не зарыдала, но постаралась взять себя в руки: раз считаешь себя королевской крови, держись как король, а не вор. И она гордо вскинула голову и ступила на угли, и побежала… Дорожка из углей дрожала и мерцала, уходя далеко во тьму, но Аллаин не ощущала жара. Странное дело, дорожка становилась всё холоднее и холоднее, а над степью занималось морозное утро. Потом трава под ногами заскрипела – и Аллаин увидела, что шагает по спрессованному насту. Затем словно из-под земли по бокам выросли высокие ровные сосны, припорошенные снежком. Сосны потихоньку начали взбираться на снежные откосы, и когда полностью выкатилось из-за дальней горки мандариново-рыжее утреннее солнце, и синие тени начали пятиться, Аллаин нашла себя в полностью заснеженном мире, среди льда и сугробов, на пологой тропе, взбирающейся в горку. Пот быстро леденел, мокрая одежда неприятно карябала кожу, холод пробирал до костей.
«Быстрая метаморфоза! Сначала я поджарилась, теперь обмерзну. Надо быстрее найти Лесную Деву…»
Тропа, протоптанная в гигантском сугробе, заледеневшем и спрессованном до состояния камня, повела довольно круто вверх. И Аллаин ничего другого не оставалось, как идти по ней. Она только жалела, что у неё нет лыж – вот доберётся она до макушки – и дальше бы на лыжах с горки «У-ух!»
Потом дорожка стала ещё круче и уже, настолько уже, что справа от Аллаин снежная стена придвинулась к ней вплотную и нависла козырьком. Аллаин с трудом, хватаясь за ледяные выступы, добралась до верхней кромки и осторожно заглянула за гребень. И в страхе отшатнулась: за белой снежно-ледяной острой кромкой таился почти отвесный обрыв, такой крутой, что она не рискнула бы скатиться с него ни на одном известном ей средстве скатывания. Разве только слететь на жуке. Но жука у неё не было.
Она отшатнулась так порывисто, что оскользнулась, опрокинулась на спину и полетела вниз задом наперёд, как раньше, ребёнком, любила скатываться с маленькой ледяной горки во дворе. Это произошло так быстро, словно обледеневшая дорожка лишь и ждала её неосторожного движения, чтобы прокатить с ветерком. Только сейчас вместо восторженного «у-ух!» в её душе был страх. Аллаин катилась со склона со страшной скоростью, ничего не видя вокруг – только смазавшуюся белизну снега, пронизанного быстрыми искрами. Она пронеслась спиной вперёд по склону, вылетела на горизонталь и всё продолжала, продолжала лететь, не видя пути и не ведая, когда остановится и что её остановит…
А следом за ней сорвался снежный обломок и понёсся следом, набирая объём и вес. Вот он легко догнал её, как шаловливый игрунчик-котенок, потрогал снежным рукавом-вихрем – и вдруг с силой обрушился на неё, вдавливая в снег. И Аллаин утонула в сугробе.
Аллаин забилась, заметалась, забила руками-ногами, пытаясь разгребать снег, подобно пловцу, изо всех сил старающемуся выплыть на поверхность моря, но вместо этого вдруг снег под нею просел, и она начала проваливаться ещё и ещё глубже. Новый головокружительный полёт – и она очнулась в небольшой подземной… вернее, подснежной пещерке, совсем не тёмной, а весёленькой, нежно-голубой и искристой. Её обувка, рукава, грудь и спина были засыпаны снегом, который таял и стекал противными струйками, одежда намокла, но она не ощущала холода, словно в пещерке было странно тепло. Мало того, вкруг неё взвихривались нежнейшие и тончайшие струйки воздуха, пронизанного перламутровой снежной пыльцой, словно разглядывая.
- Вот ты и у меня в гостях! – вдруг сказал ей воздух, рассыпавшись тысячей звонких аккордов.
- Кто ты? – перепугалась Аллаин.
- Я – Дух Снега. Хочешь, называй меня просто Сугробом, как тебе будет угодно, я не капризен.
- Почему… Почему ты был так жесток? Почему ты меня утопил?
- Но у меня очень давно никто не был в гостях. Разве ты пошла бы ко мне сама? Вот то-то!– И он тут же обеспокоился: - Тебе удобно сидеть? Тебе не холодно?
- Н-нет, вроде, не холодно…
- Тогда порядок! – успокоился Сугроб. – Я всегда знал, что под снегом можно существовать.