ы ему говорили— нельзя, а он... Дана, осуждающе, посмотрела на него, и Тимоша, виновато опустил голову . Девочка потрогала Ванин лоб, он глянул на нее, улыбнулся, спохватился, и сделал страдальческое лицо. — Согрелся, вроде бы. Теплый, но не горячий! — сказала Дана. Алена тоже потрогала Ванин лоб. — Температуры нет! — продолжила Дана, с важным видом — Но, нужно смерить, градусником. — Послушайте! — перебила ее Алена — Никому про это не говорите! Ни бабушкам, никому! Они нашей бабуле расскажут. И всем влетит. Поняли? — Ты чего! Конечно, не скажем! — ответил Тимоша. — Я не расскажу, никому! — покосившись на Тимошу, произнесла Дана и спросила — Вань, ты как? Ваня, со страдальческим видом, закрыл глаза. — Ему надо чаю горячего, с медом, или с малиной! — подумав, сказала девочка, вспомнив, как ее лечила бабушка — Я принесу меда! — Спасибо, не надо, у нас есть! — произнесла Алена — Я сейчас сделаю. ... Алена спала в своей кровати, Ваня лежал в своей. В открытое окно светила луна, и раздавалось едва слышное, далекое пение — женский голос пел без слов. Мальчик открыл глаза, полежал, слушая, встал, и вылез в окно. Проснулась и Алена. — Вань! — позвала она, и выглянув в сад, успела заметить, как светлая майка брата мелькнула среди яблонь, а потом на дороге. — Ваня! Алена надела очки и тапки, выскочила из комнаты, и последовала за мальчиком, за мелькающей далеко впереди, в темноте, майкой. — Ваня! Подожди! — кричала она, но брат спешил к озеру, от которого слышалось тихое пение. Алена выбежала на берег, где у самой воды стоял Ваня, а рядом с ним стройная, очень бледная женщина в белом платье, с длинными, красивыми волосами, обнимающая мальчика. — Алена, мама вернулась! — воскликнул Ваня. — Это не мама! — ответила Алена. Женщина взяла мальчика за руку. — Отойди от моего брата! — крикнула девочка и бросилась к ним. Женщина отпустила Ваню, и исчезла в кустах. — Ты прогнала маму! — прокричал брат Алене. — Это ведьма! Утащить тебя хочет! — воскликнула девочка. — Мама! Вернись! Ваня пошел к кустам, Алена схватила его за руку. — Она не мама! — Ты врешь! Я видел! Мама это! — Вань, послушай! Как тут могла оказаться мама, ночью, на озере? Она бы домой к нам пришла, если бы приехала. Ведьма тебя очаровала. Загипнотизировала! Ваня молчал, опустив голову. — Пойдем скорей, отсюда! — Алена взяла его за руку и повела прочь от озера. Раздалось тихое, тоскливое пение. Мальчик остановился, отнял руку. — Даже если она не мама, она меня любит! Она спасла меня, когда я тонул! И она не ведьма! — воскликнул он. — Хорошо, хорошо, не ведьма! — согласилась Алена — Пойдем, дома поговорим. Она опять взяла брата за руку, и повела по тропинке. Ваня пошел за ней, оглядываясь. ... Брат и сестра сидели, каждый на свой кровати. Ваня рассказывал: — Когда я вчера тонул, змеи... Сначала это были водоросли... Они стали змеями, хватали меня за ноги, за руки, тянули вниз. Мальчик вздрогнул, натянул на себя одеяло. Алена села рядом с ним и обняла. — А она... — продолжил брат — Она спасла меня, вытащила на берег. И пыталась согреть, но не могла. Сама очень холодная, только хуже делала, я мерз еще больше. Она очень похожа на маму, я и подумал... — Не похожа, совсем! — возразила Алена —Эта ведьма тебе так показалась! — Она меня обнимала и целовала, как мама! — воскликнул Ваня— Так меня никто не обнимает! — Что ты говоришь! — воскликнула сестра — Тебя папа любит, и бабушка. И даже я, иногда. Обнимем, целуем... — Мамина любовь другая. Как мама обнимает — я помню! — сказал мальчик, и почти заплакал — Ты врала, все время! Что она нас не любит и бросила! Врушка! Ты не разрешаешь мне с мамой разговаривать по телефону! И вообще она скоро вернется! — Пусть возвращается! — ответила Алена— Я не буду с ней общаться. — Ну почему? — Она фотки выкладывает с этими детьми, постоянно! Как они все счастливы! Не прощу, что своих детей бросила, а с чужими фоткается. А ты как хочешь! Можешь отвечать, когда она позвонит. Можете обниматься, сколько хотите, когда вернется. Меня она бросила, и я не прощу! — Мама не навсегда нас бросила! На два года только. — Вот именно! Целых два года! Ты мелкий, и не понимаешь! Она могла не ехать, могла отказаться! Я ее просила не уезжать, и все равно мама сделала, как ей надо, а на мое мнение, на нас — пофиг! Разве детей слушают? — Ты поэтому и злишься, что тебя не послушали! — сказал Ваня, и, сквозь одеяло, почесал ногу. — Что, опять крапива? Мальчик откинул одеяло. Его ноги, ступни и щиколотки, покрыты густой, довольно длинной, белой шерстью. Дети завизжали, Алена отбежала, Ваня вскочил, и затряс ногами, будто стряхивая что-то мерзкое. — Ален, это что? — кричал он. Алена замерла. Она вспомнила слова Михрютки: "Теперь, тоссно, в козла превратится! Сегодня ночью, и насснет, серстью обрастать. Снасяла ноги..." Девочка, осторожно, одним пальцем, потрогала шерсть. — Похоже, это не сказки! — сказала она — Михрютка не врал. Ты в козлика превращаешься! — Не хочу я! Ваня потряс ногой, сел, и заныл. — Если он про это не врал, то и про другое, тоже! — задумчиво произнесла Алена. "Подай залобу, — говорил Михрютка — в «Бюро по надзору за за нетистой силой». Они помогут!" Ваня почесал место, на котором росла шерсть. — Чешется! — пожаловался он. — Я, кажется, могу, тебе помочь, но... — произнесла Алена и замолчала. — Чего? — Сам виноват, не слушался! Тебе, строго-настрого запретили ходить на Козье озеро! А ты пошел! Вот и живи, козликом! — Аленка, ну помоги! — ныл брат — Обещаю — буду слушаться! — Ты всегда обещаешь! — недовольно произнесла сестра — А делаешь по-своему. — Буду слушаться! — воскликнул Ваня — Обещаю, железно! Слово пацана! — Да? Ну ладно, помогу. Но, как только что-то натворишь, шерсть вернется! — Я согласен! Ничего не буду творить! Только, вылечи меня! — Утром, пойду в Вороний лес! — пообещала Алена. — Почему утром? Сейчас иди! — потребовал Ваня. — Ночью в лес? Нет, уж! — не согласилась сестра — Да счас я и дерево не найду, в темноте! — и добавила — А говоришь, хорошая она, и не ведьма. Вот что наделала! Давай, спи! А я посторожу, что бы тебя ведьма не утащила! Мальчик вздохнул, лег, и накрылся одеялом. ... Алена постояла у кривой березы, возле едва заметной тропинки, по которой, затем, и пошла в лес. Тропинка привела девочку на поляну, посередине которой росло большое, очень толстое дерево, а на нем висела табличка, самая обычная, как на дверях всех организаций, с надписью «Бюро по надзору за нечистой силой». — И что, дальше? — спросила Алена и обошла дерево кругом. — Уважаемое дерево! Мне нужно... На ветку села птица, девочка замолчала и сделала вид, что рассматривает мелкие цветочки, растущие в траве. Птица улетела, и Алена продолжила свою речь: — Мне нужно подать жалобу... И опять прервалась, услышав хихиканье. Она оглянулась, и увидела Михрютку. — С деревом разговаривает! — веселился он — И-хи-хи! Алена недобро на него посмотрела, но спросила вежливо: — А как надо? — и добавила — Здравствуйте! — Здрасте! — ответил Михрютка и постучал по дереву. В нем появилась, и открылась сама собой, дверь. — Просу! — сказал дедок, показывая на проход. Алена заглянула в дерево, но заходить не спешила. Михрютка сам сделал шаг внутрь, опять показал рукой и повторил: — Просу! Они вместе зашли в открытую дверь, спустилась по узкой, короткой деревянной лестнице и оказалась в офисе. В самом настоящем, обычном офисе. Первое, что они увидели — стол с табличкой «Начальник Дубыня Уладович Вершило» и монитором компьютера. Самого начальника за столом не было, а сидела девочка лет пятнадцати, большеглазая, похожая на лису, в майке и шортах; на ногах ботинки, на одной ноге — чулок, на другой гольф, одинакового цвета и фактуры, на голове короткое пышное каре, на худых руках множество браслетов, на пальцах, с длинными, похожими на когти ногтями, колечки. — Здравствуйте, Лисавета Патрикеевна! — сказал девочке Михрютка. Алена тоже поздоровалась. — Здрасте! — ответила девочка. — Здравствуйте, Веселина Кудеяровна! — продолжил вежливый Михрютка. Алена заметила еще один стол, за которым разгадывала кроссворд женщина — маленькая, полная, похожая на бочонок с ножками. Наверное, она и была Веселиной Кудеяровной, потому что поздоровалась в ответ, отложила кроссворд, и открыла какие-то документы. — Вот, у девусски залоба! — сказал Михрютка, показывая на Алену. Девочка с каре распечатала бумагу, и протянула ее посетительнице. — Заполните форму! — строго сказала она. Удивившись, что девочка работает в серьезном учреждении, Алена взяла бумагу, села за третий, пустой стол, нашла на нем ручку, и начала писать. Михрютка же подошел к окну, где подоконнике стоял электрический чайник. — Попью тяю, позалуй! — сказал он. — Пейте на здоровье, Михрюта Бориныч! — любезно разрешила Веселина. — Горыныч? — отвлеклась от заполнения Алена. — Бориныц! — рассердился дедок — Михрюта Бориныц! Овинник я! — Кто? — не поняла Алена. Она вообще мало что понимала, и не только из-за шепелявости Михрютки. — Овинник! — объяснила девочка — Разновидность домового. Овин такое место, где зерно хранили. — Не зерно, а снопы! — сердито поправил Михрютка. — Какая разница! — отмахнулась девочка— Я в двадцать первом веке живу, овинов давно нет, не знаю таких тонкостей. — А долзна, Лиситька, раз в таком месте работаесс. —Я Лисичка! — представилась девочка Алене. — Очень приятно! — ответила она, продолжая изумляться, теперь — странным именам... — А Веселина, она... — продолжил Михрютка. — Лешачи