Ещё новость: Французская Империя подписала с королевством Португалия мирный договор, признав переход Сардинии, Корсики и Сицилии в вассалитет к португальской короне.
— Благодарю, ваше императорское величество. Эти новости вполне ожидаемы, так что на мою миссию они никак не влияют. Даже наоборот, хорошо, что вы уже знаете о нашем мире с Португалией, ведь вы не покупаете владений у воюющих сторон.
— Вы приехали продавать Бургундские Нидерланды?
— Не угадали, ваше императорское величество. Мне поручено продать вам королевство Арагон.
— Даже так… Королевство, наверное, уже ограблено до нитки?
— Скорее всего, — ухмыльнулся герцог де Бониве, — но земли-то с городами остались на месте. Вам это интересно?
— Пока не знаю, ведь вы ещё не назвали цену.
— Двести тысяч ливров, ваше императорское величество.
— Не интересует.
— Сто восемьдесят?
— Сто двадцать.
— Сто пятьдесят, из которых пятьдесят серебром, а ещё на сто тысяч корабли и оружие.
— Цену на наши корабли вы знаете?
— Знаю, ваше императорское величество, — вздохнул герцог и адмирал Французской Империи, — именно поэтому я и не могу спуститься ниже ста пятидесяти. Мне нужны шесть кораблей.
— Ого! Ну у вас и аппетит, однако. Только «винджаммеры» второго поколения уже распроданы. Третье поколение, пятимачтовые, стоят, соответственно дороже. Скажем, по пятнадцать тысяч и то это по дружбе.
— Тогда мне не хватит на оружие, — расстроился Гийом Гуфье де Бониве, — может быть, вы сделаете скидку?
— Может быть и сделаю, это зависит от планов вашего императора. Смотря, с кем он собирается воевать. У нас в Европе есть друзья.
— Венеция входит в число ваших друзей, ваше императорское величество?
— А вы коварны… Венеция не входит в число наших друзей, но Республика ведь ваш союзник.
— Да какой это теперь союзник… Это вынужденный шаг, ваше императорское величество. Поймите нас. Мы ведь не можем допустить османов в Италию.
— Османы же тоже ваш союзник.
— Мы были союзниками на море, против Португалии, Арагона и Вольных городов Ганзы. С Португалией, османы и алжирцы замирились первыми, остальных больше нет, так что и союзу нашему пришёл конец. Мой император уверен, что османы уже нацелились на нашу Италию.
— Не исключено, — согласился Савелий, — так и быть, шесть кораблей третьего поколения по двенадцать, оружия и боеприпасов на двадцать восемь и пятьдесят наличным серебром, но с одним условием…
— Каким, ваше императорское величество? — повеселел герцог де Бониве.
— В церквях городов: Ле-Пюи-ан-Веле, Сантьяго-де-Компостела, Антверпене, Шартре, Хильдесхайме, Шарру, Меце, Конке, Лангре, Фекане, Калькате и в самом Риме, хранятся реликвии, называемые Священными Препуциями. Я не знаю, который из этих препуциев настоящий, поэтому решил приобрести, на всякий случай, все, для храма в Маракайбо. Один из них, который хранится в Сантьяго-де-Компостела уже у меня, с вас остальные одиннадцать. По рукам?
— Десять у нас, а один в Хильдесхайме, у Генриха д'Альбре. Вдруг, он не захочет с ним расставаться?
— Постарайтесь его уговорить. Его величество, Генрих Первый, не слишком-то набожен, так что весь вопрос только в цене. Пятьдесят тысяч наличными вы увезёте, этого вполне должно хватить, — улыбнулся император, — ведь шанс, что настоящий препуций именно у Генриха, всего один из двенадцати. Исходя из этого и поторгуйтесь. Мы договорились, герцог?
— Договорились, ваше императорское величество. Если не секрет, зачем они вам нужны?
— Я же сказал — для храма в Маракайбо. Препуций — самая первая реликвия, которую обрели христиане, уже на восьмой день, после рождения Христа. А раз эта реликвия самая первая, то значит и самая главная, я именно так полагаю. Главный христианский храм должен владеть и главной христианской реликвией. По-моему, всё очень логично.