Странно проходила летняя кампания 1533 года. Османы как будто исчерпали свои силы и даже не попытались снять с городов осаду. Их гарнизоны сражались стойко, но тоже не до конца. Все четыре города сдали после переговоров, на условиях отступления с оружием и знамёнами. Выпустили, конечно. Гораздо важнее сохранить города целыми, чем перебить лишние полсотни тысяч уже потерявших волю к сопротивлению мусульман. Так казалось в тот момент.
Османы отошли к Эдирне, где влились в войско Увейс-паши, готовившее оборону столицы. Большое войско, с отступившими сто двадцать тысяч. Тогда бы задуматься — почему это ключевое направление возглавляет не лично султан Сулейман, а его брат, великий визирь, но не задумались. Мало ли что, может заболел, а может ещё что-нибудь, восток — дело тонкое, может его уже и в живых-то нет.
Двадцать шестого августа 1533 года, французская армия объединилась в четырёх лье северо-западнее Эдирне. Сто шестьдесят тысяч ветеранов готовились к последнему удару. Так тогда казалось. Ведь вот он, Эдирне, в бинокль отлично видно, а дальше, всего в каких-то шестидесяти лье, и сам Константинополь. Казалось, что уже ничего не мешает закончить войну уже этой кампанией.
Двадцать восьмого начались бои за броды через Мерич, а первого сентября пришло шокирующее известие. Нашёлся султан Сулейман Первый Великолепный. Нашёлся в глубоком тылу, со стопятидесятитысячной армией, которую он провёл через русские Валахию и Моравию в Богемию и Остмарк.
Сулейман не стал освобождать Буду и Пешт, он сразу ударил на Удине и Триест, отрезав французов на Балканах от снабжения с Большой земли. Отрезал полностью, ведь морем тоже безоговорочно владеют османы. По сути, французская армия попала в окружение. На огромной территории, но всё равно в окружение. Вместе с императором и тремя его вассальными королями. Перед османами теперь лежит беззащитная Италия, а за ней и сама Франция. Ещё более беззащитная. Прощай мечты, прощай Константинополь. Самая война, настоящая война, оказывается, только-только начинается. Начинается с прорыва из ловушки.
Отступление от Эдирне к Пловдиву и дальше — к Софии, Нишу, Сараево и Риеке началось второго сентября. Очень нервное отступление. Армия Увейс-паши преследовала французов по пятам, не задерживаясь для осады потерянных городов. Куда они денутся, когда сбежит армия? Сдадутся, как миленькие.
К Риеке, Франциск Первый привёл восемьдесят тысяч и меньше половины артиллерии. Проклятые хорваты, сербы и болгары, дезертировали почти полностью, вместе с выданным им оружием. Мерзавцы. Но хоть Увейс-пашу отвлекли и то ладно. Чтобы их османы всех до одного вырезали, проклятых предателей…
— Вот и момент истины, друзья мои. На тот случай, если мне суждено завтра предстать перед Господом нашим, оглашаю вам свою волю. Регентом при Франциске Втором, до его совершеннолетия, будет де Бониве.
— А если и мне суждено, Сир? — герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа, совсем не обрадовался такому доверию своего сюзерена. Война проиграна. Проиграна сокрушительно, даже если им удастся каким-то чудом прорваться в Италию, дальше воевать просто нечем. Регенту предстоит подписание мирного договора. Позорного мирного договора, практически капитуляции. Хорошо, если удастся сохранить хотя бы Францию. Лучше уж самому завтра предстать перед Господом, чем вытерпеть такой позор.
— Вам не суждено, Бониве. Вы немедленно отправитесь в Загреб, оттуда, не мешкая, в Буду и дальше на русскую территорию. Во Францию вернётесь через Кёнигсберг.
— Ни за что, Сир! Почему бы вам самому не отправиться во Францию этим путём? Тогда и регент не понадобится.
— Потому, Бониве, что ни мне, ни Монморанси, император Инков помогать не будет. Вся надежда только на вас. Теперь только ваша жизнь ценна для Франции. Так уж получилось.
— Тогда мы должны отправиться вдвоём, Сир. Один я не уйду, хоть на плаху отправляйте.
— Поддерживаю брата, Сир. Вы должны жить дальше. Погибнуть завтра — это очень лёгкий путь. Сейчас, когда жить страшнее, чем умереть — это путь труса. Извините.
Двадцать первого декабря 1533 года, в Тауантинсуйу прибыл вице-император Паскуаль де Андагойя. Прибыл с шокирующими новостями. Французская армия на Балканах полностью уничтожена. Не поголовно истреблена, но как единая армия она больше не существует. А кроме того, в Европе распространяется эпидемия чумы. Распространяется как раз с Балкан, очаги фиксируются уже по всей округе — в османских Богемии и Остмарке, французской пока Италии, русских Моравии и Валахии. Про эпидемии в этом мире уже знают, знают, как с ними бороться, но возможность бороться есть только у русских. По османской Европе гуляют примерно восемьдесят тысяч вооружённых дезертиров — сербов, хорватов, боснийцев, болгар и македонцев, а во французской Италии полное безвластие. Мама-анархия и эскадроны османских драгунов, рыскающие по всему полуострову, в поисках лёгкой добычи.