Европейские владения Империи Инков прекратили всякое сообщение с остальной Европой, все дороги на Пиренейский полуостров перекрыты карантинными заставами, которые стреляют на поражение во всех, рискнувших перейти «красную черту». Точно так же поступают с судами торговцев, не послушавшихся приказа разворачиваться и возвращаться. Их просто топят. Суда наглых торговцев расстреливают и никого не спасают. Чего-чего, а решительности этим инкам не занимать. Взять бы с них пример, но для этого нет армии. Всё, что осталось у Французской Империи — это городские гарнизоны ветеранов и те три батальона, с которыми Франциск Первый вырвался из Балканского Ада. Всего тысяч тридцать. Теперь это всего лишь тридцать тысяч. А ведь ещё каких-то жалких двенадцать лет назад, такая регулярная армия казалась немыслимо огромной…
Остался и флот. Те самые девять «винджаммеров» четвёртого поколения, которые де Бониве привёл из Нового Света год назад. В бой они так и не вступали, к счастью. Не рискнули сунуться в Средиземное море, так что уцелели все.
Остались деньги. Те самые сто десять тысяч ливров серебра, которые умница Гийом не стал тратить в прошлом году. Сто десять тысяч ливров — это оружие и боеприпасы почти для стотысячной армии. Для армии спасения Империи.
— Потеряно многое, де Бониве, но точно не всё. Сама судьба даёт нам второй шанс, и мы обязаны им воспользоваться. Обязаны, друг мой, Монморанси и Фуке-Ритон ждут от нас этого.
— Вы намерены продолжать войну, Сир? Мне казалось…
— Под Краковом мне и самому так казалась, Бониве, но с тех пор я многое переосмыслил. Мы допустили ошибку, поторопившись начать войну. Помните «Апокалипсис», Откровения Иоанна Богослова?
— Очень смутно, Сир.
— Перечитайте. Согласно пророчеству, перед Вторым Пришествием, в мир придут четыре Всадника Апокалипсиса. И первым должен прийти Всадник с луком на белом коне, имя которому Чума. Всадник Война, на рыжем коне, появляется вторым. Мы поторопились.
— Вы это серьёзно, про Второе Пришествие, Сир?
— Более чем серьёзно, де Бониве. Теперь я в этом убеждён.
— Зачем нам тогда воевать, если всё равно наступает Конец Света?
— Когда он ещё наступит… Мы с вами можем до этого и не дожить. Воевать мы должны просто потому, что не можем заключить мир. У нас нет другого выхода. Османы ведь не остановятся в Вероне, не так-ли?
— Скорее всего, Сир.
— Точно не остановятся. Цена мира сейчас слишком высока для нас. Сулейман потребует уступки не только Италии, но и Швейцарии, Ломбардии, Савойи, а может быть и Франш-Конте. Вы готовы пойти на это?
— Нет, Сир. Это уже слишком.
— Вот и я так думаю. Поэтому как можно скорее отправляйтесь в Новый Свет. Нам нужна новая армия. Нужно оружие для ста тысяч. Нужны боеприпасы, нужна артиллерия. Только вы всё это можете получить за те деньги, что у нас имеются.
— Не знаю, Сир. Да и чума ведь. Меня наверняка запрут в карантине.
— Не беда. Сорок дней подождёте, отдохнёте. Как раз чума и подарила нам второй шанс, османам сейчас приходится гораздо хуже. Сомневаюсь, что они смогут организовать масштабное наступление этим летом. Слишком большой риск потерять всё войско от болезни, и Сулейман это отлично понимает. Время у нас есть. Отправляйтесь, де Бониве. На вас теперь вся наша надежда. А я пока начну собирать новую армию, и попробую не допустить чуму вглубь Франции. У русских ведь это получается, значит и у меня должно получиться.
Друг Энрике, король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре, прибыл в Тауантинсуйу двадцать третьего февраля 1534 года. Прибыл из Маракайбо, где традиционно праздновал Рождество и Новый год, поэтому в карантин не угодил. Из Европы, Генрих отбыл примерно в одно время с Паскуалем де Андагойя, поэтому новостей из Старого Света не привёз, зато привёз их из Южной Инки. Точнее, от привёз жрецов-радио-электронщиков, которым удалось заставить нормально работать станцию связи в Маракайбо. Связь, причём, голосовая связь с Лимой, у Маракайбо уже есть, на очереди Тауантинсуйу и Нью-Йорк. А дальше пойдёт намного веселее.
— Повезло мне вовремя из Европы отплыть. И Василию с Марией повезло. Через неделю после нашего прибытия, Эль Чоло начал всех отправлять в карантин. Даже герцога Рима и Мальты…
— Молодец, Эль Чоло. Чуме ведь всё равно, через кого передаваться, для неё что короли и герцоги, что простолюдины, все одинаково годятся в переносчики.
— Жуть-то какая… Страшно умереть от этой дряни. Боюсь и не стесняюсь этого. Поживу у тебя? Что-то мне совсем не хочется возвращаться.