Седьмого августа 1526 года, в Вестминстерском аббатстве, Папа Климент Седьмой и митрополит Макарий миропомазали правящей королевой Англии Марию Первую Тюдор, а принцем-консортом её супруга, Василия Ивановича Рюриковича.
Восьмого августа, королева Мария Первая назначила лордом-канцлером сэра Томаса Мора, теперь уже герцога Саффолк и графа Нортумберленд. Не остались без наград и другие сторонники королевы: Томас Кромвель стал графом Рочестер и лордом; Джон Фишер, епископ Рочестерский, канцлер Кембриджского университета — кардиналом и архиепископом Йорка; а Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский — кардиналом и настоятелем Вестминстерского аббатства. Даже капитаны Матвей Егоза и Семён Новик получили владения и титулы баронов Арундела и Ламли.
Девятого августа королева Мария Первая официально объявила войну Шотландии и поручила командование двадцатипятитысячной армией сэру Томасу Кромвелю, свежеиспечённому графу Рочестер, официальному победителю в битвах при осаде Портсмута и при Кимберли. Свою армию шотландцы потеряли полностью, поэтому сэр Кромвель с задачей стравится без труда, тем более при помощи артиллерийской батареи Матвея Егозы, барона Арундела, и роты охраны Семёна Новика, барона Ламли.
Савелий решил не вмешиваться. Злобствовать он желанием не горел, ничего плохого ему лично шотландцы не сделали, а раз так, то и ни к чему лезть в чужие семейные разборки. Яков Пятый Стюарт Марии Первой родной племянник, да и не принимал он решений, по причине юного возраста. Главного виновника — Джана Стюарта, герцога Олбани наказали и ладно. Шепнул только, перед расставанием, Василию Ивановичу и Томасу Мору, что королевство Шотландия, как таковое, следует упразднить, и присоединить к Английскому королевству, а значит и будущей Русской Империи, отдельными феодами. Те согласились, после чего император Инков нанял в Англии команды для трофейных галеонов и направился в Испанию, принуждать к миру Карла Габсбурга.
По пути в Севилью, нанесли визит вежливости португальскому королю Жуану Третьему Ависскому, чем вызвали немалый переполох в Лиссабоне. Ещё бы. Одиннадцать, уже легендарных-всесокрушающих, «винджаммеров» и шестнадцать новейших галеонов на рейде порта португальской столицы выглядели очень грозно, несмотря на поднятые сигналы о дружелюбности намерений.
Не принято здесь наносить визиты, а несогласованные заранее, не было принято и там, но Савелия это не остановило. Эскадра адмирала Нуньеса бросила якоря и спустила на воду шестнадцативёсельный баркас, который мигом доставил на берег графа Васко да Гама де Видигейра. Через два часа с берега пришёл сигнал — салют береговых батарей холостыми и «Виракоча», на буксире двух баркасов, пришвартовался к единственному каменному причалу Лиссабона.
Первым на берег сошёл оркестр, потом почётный караул, за ними Папа Климент Седьмой, а уже после Савелий с Эль Чоло и компанией из четверых послов. Жуан Третий встречал лично, чем заработал в карму жирный плюс.
В Лиссабоне гостили трое суток. Очарованный инкским оркестром, король Португалии попросил его сыграть во дворце, для Двора и прочей изысканной публики. Сыграли, не жалко. Эль Чоло договорился о продаже четырёх трофейных галеонов за девять тысяч французских ливров серебра. Надо же, а Савелий их по полторы тысячи оценивал. Хорошо, что сам продавать не взялся — судя по довольным рожам португальцев, они и шамана нагрели.
Обменялись новостями. Кастильское королевство уже де-факто упразднилось, самораспустилось на десять крупных феодов и все они подняли стяги Империи Инков, только Басконию захватил король Наварры. Ну и пёс с ней, с Басконией с этой. Моноэтническая территория, фанатично католическая, с ней получили бы только проблемы.
Зато остальные присягнули, радостно повизгивая от предвкушения. Даже не от снижения налогов, хотя и не без этого, приятно ведь, но главное их предвкушение — жизнь по имперским законам, без местечкового беспредела отмороженных феодалов и свободная торговля с Новым Светом. Свободная и теперь, к тому-же, безопасная — хоть девственниц с мешками золота вези, никто не ограбит.