— Что происходит, Себастьян? — узнал арестованный герцог командира роты своей личной охраны.
— Нас всех арестовал герцог де Куба, экселенц. Только не спрашивайте меня как это произошло — я ничего не помню. Вспышка, грохот и я уже в этой камере.
Суд над имперскими преступниками происходил на главной-центральной площади Севильи, имперский судья, герцог Паскаль де Андагойя де Куба, шурин императора Инков, был немногословен.
— Всемилостивейший наш император помиловал этих, недостойных милости, нечестивых созданий. Казни сегодня не будет, подданные Империи. Всех этих преступников передадут на службу к арагонскому королю, Карлосу Габсбургу, в штрафные батальоны. Где они, или с пользой сдохнут, или искупят свою вину кровью и увечьем. Никаких Кортесов, с выборами, вам, дуракам, больше не будет, не умеете вы выбирать. Я, Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, отныне и на веки, то есть, до следующей воли императора, объявляю себя герцогом Андалусии и графом Севильи. Расходитесь, подданные и запомните навсегда — Империя ласкова, как родная мать, к своим лояльным подданным, и очень сурова, ко всяким мерзавцам-преступникам.
Люди на площади пришли в замешательство, от такого наглого наезда какого-то баска, пусть и герцога, и расходиться не торопились. Герцог де Куба понимающе усмехнулся.
— Не слышу вашей бурной радости, горожане. Вы не любите меня, своего герцога и графа? Тогда наш император подберёт вам сюзерена ещё лучше. Язычника из Нового Света. Ну? Не хотите ещё лучше? Тогда орите, дураки. Орите — «Паскуаль»-«Паскуаль»-«Паскуаль», наш Великий император это обязательно услышит и оценит.
У Франциска Первого, в Фонтенбло, гостили больше месяца, ждали начала богословского всехристианского диспута в Кёльне. Именно всехристианского, с участием ортодоксов из Русского царства. Если уж показывать Чудо, то сразу всем, повторов на бис не будет, Эль Чоло больше в Европу не заманишь.
Время проводили весело и не без пользы. Балы, под инкский оркестр, с последующим блудом, чередовались с псовыми и соколиными охотами, в них принимал участие Савелий, в то время как шаман-вице-император делал политику — выменивал у, съехавшихся во Францию, Курфюрстов Священной Римской Империи скульптурные и живописные шедевры, на оружие и боеприпасы.
Очень много всякого интересного выменял. Много такого, о чём интернет двадцать первого века не знает — под сотню только античных греческих и римских скульптур. Видимо, эта часть культурного наследия человечества была утрачена в череде бесконечных европейских войн. Теперь её, скорее всего, удастся сохранить. Не факт — случаются пожары и прочие бедствия, но шанс есть. В Европе же, в этой исторической реальности, уже точно будет ещё веселее.
Медики лечили всех страждущих. Не бесплатно, конечно, бесплатно только детей Франциска Первого, а остальных за деньги, весьма солидные деньги — курс пенициллина, сильные мира сего, покупали за полкилограмма золота. Детям французского короля, особенно десятилетней дочери Шарлотте и восьмилетнему дофину Франциску, помощь инкских медиков реально спасла жизни — оба ребёнка уже страдали от чахотки (туберкулёза). Не удивительно. Холодно и сыро в этих средневековых замках-дворцах, как в подвалах, камины не согревают и не просушивают помещения, так, для красоты горят, только дрова зря переводят.
В феврале 1527, Савелий и Эль Чоло, в компании Папы Климента Седьмого, королей Франции и Наварры — Франциска Первого Валуа и Генриха Второго д'Альбре перебрались в Льеж. Теперь уже французский город Льеж, утративший статус независимого княжества-епископства, в летней кампании 1526 года, после того как князь-кардинал Эрар де Ламарк вступил в войну на стороне Бургундских Нидерландов.
Странно всё перемешалось в этой исторической реальности. Кардинал Эрар де Ламарк поддержал одновременно императора Карла Пятого Габсбурга и реформатора-антипапу Мартина Шестого Лютера, злейших врагов, между прочим, и глупо погиб в чужой войне за чужие интересы. Льеж стал герцогством французской короны, а герцогом — средний сын Франциска Первого, семилетний Генрих Валуа.
Реформация превратилась непонятно во что. Папа Климент Седьмой провёл все предлагаемые Лютером реформы, а вот сам Лютер, Антипапа Мартин Шестой, на «своей территории» так пока ничего и не предпринял. Антипапская паства всё так же платит десятину и не слишком этим довольна, мягко говоря. Зато этим очень довольны имперские Курфюрсты, большинство из которых, «по совместительству», являются епископами и архиепископами в своих княжествах.