Алина Чинючина
Сказка о принце
Посвящается Йарвену (Сергею Заболотному, Уфа) и Игорю Юрьевичу Красавину
а также – Павлу Колесову, Марии Коновальчик, Светлане Киреевой, Алексею Шамарину – с благодарностью за подаренные образы.
Книга первая
Часть первая
Золотая молодежь
Королевский дворец стоял на высоком холме, и окружавший его огромный парк спускался зеленым полотном до самой реки. Белые стены отражали солнечные лучи; под роскошными старыми дубами и вязами, у мраморных фонтанов еще царила прохлада, но на широких лужайках уже чувствовалось дыхание жаркого Юга во всем его великолепии начала мая.
Пять девушек с хохотом гнались за высоким золотоволосым юношей в серо-голубом охотничьем костюме. Пышные юбки колыхались от быстрого бега, позволяя видеть стройные ножки в шелковых чулках. Оглянувшись, юноша запнулся - и с воплем свалился в траву. Да так и остался лежать – хорошенькая, совсем юная девушка с голубой лентой в светлых волосах кинулась на него с визгом и придавила к земле:
- Попался, братик!
- Попался, - смеясь, отбивался юноша. – Попался, согласен, сдаюсь. Отпусти, Изабель!
- Так ему, ваше высочество! – закричали подбежавшие девушки. – За то, что гонял нас все утро!
Изабель, смеясь, отпустила брата, вскочила, перевела дух, отряхнула светлое платье. Невысокая, пухленькая, с еще не сложившейся фигуркой и детскими ямочками на щечках, она была хороша в этот момент, как все это свежее майское утро. Брат гибким движением поднялся на ноги и чмокнул ее в щеку.
- Молодец! Орден тебе за храбрость!
С притворно сердитым видом Изабель поправила на нем отделанный кружевом воротник, вынула травинки из светлых волос:
- Патрик, тебе завтра двадцать лет, а ты все как маленький. Посмотри, на кого похож! Наклонись-ка!
Высокий Патрик покорно опустился на одно колено перед маленькой сестрой, и она, вытащив гребень из мешочка у пояса, принялась приглаживать его спутанные золотистые пряди, отряхивать расшитый серебром камзол, хмуря бровки и ворча. Брат сначала терпел - а потом вскочил, подхватил ее на руки и, не обращая внимания на визг, закружил и осторожно уронил в траву. Тут же, хохоча, ухватил в охапку другую девушку – высокую, красивую, черноволосую. Остальные с криками разбежались.
Трое юношей в тени старого дуба, улыбаясь, наблюдали за ними.
- Его высочество сегодня разошелся вовсю, - с легким неодобрением заметил один – плотный, широкоплечий, с темными волосами и хмурыми темными глазами на скуластом лице. – Как бес в него вселился…
- Последний день, - пожал плечами другой – тонкий, изящный синеглазый красавец. – Завтра ему будет не до забав, Ян, вы и сами знаете.
- Можно подумать, Кристиан, совершеннолетие – это что-то вроде отправки на каторгу, - хмыкнул темноглазый Ян.
– Полно вам, - вступился третий – добродушный, круглолицый увалень. – И так весь последний год его высочество работал как…
- Как раб на галерах, - хихикнул красавец Кристиан.
- Уж эти мне ваши сравнения, - поморщился увалень.
- Марк, а почему бы и нет? – заметил Кристиан. – Вспомните, когда в последний раз мы были с ним вместе на охоте?
- Зимой, если мне не изменяет память, - кивнул добродушный Марк.
- Вот именно. А уроки танцев? Принцесса Изабель уже, кажется, ищет себе кавалера на замену. Да и вам ли не знать, виконт, - обратился Кристиан к Яну, - как нагрузил принца Его Величество…
- Да полно, господа, я шучу, - примирительно откликнулся Ян. – Не слишком много забот прибавится у его высочества – он и сейчас работает в полную силу. Авторитетно заявляю, что не так уж много Патрик бездельничает…
- Да, Ян, - Кристиан хлопнул его по плечу, - ведь бездельничаете вы вместе…
- … а трудитесь порознь, - захохотал Марк и увернулся от тычка под ребра.
- Кстати, господа, - спросил Ян, - видели ли вы ее высочество принцессу Эвелину Залесскую?
- Видели, - оживились юноши. – Ее высочество изволили прибыть еще вчера вечером. Кристиан, не вы ли говорили, что…
- Да вот же она! – воскликнул Кристиан – и склонился в поклоне перед неторопливо сходившей со ступеней дворца ослепительно красивой, черноволосой и белокожей девушкой.
Царственным кивком отвечая на поклоны и реверансы всех присутствующих, принцесса Эвелина прошествовала мимо, шелестя роскошным темно-алым платьем с лиловой отделкой. Ища глазами принца, она несколько раз в нетерпении раскрыла и сложила веер из красного шелка, украшенный страусиными перьями, - и тут Патрик и Изабель, хохоча, вылетели из-за раскидистого дуба прямо на нее и, едва удерживаясь на развороте, чуть не сбили красавицу с ног.
- Ай, - взвизгнула Изабель – и осеклась под строгим взглядом принцессы.
- Ох, ваше высочество, простите, ради Бога, - Патрик, все еще смеясь, подхватил Эвелину под руку, помогая удержаться на ногах. – Мы не хотели, честное слово…
Эвелина нахмурилась было, но внезапно смягчилась. Глаза ее, устремленные на принца, потеплели, хотя извинений маленькой Изабель она словно не заметила.
Во всей этой шумной компании не участвовала в веселье лишь одна – худенькая, невысокая девушка, похожая на лисичку остреньким личиком и угловатой фигуркой. Чинно, как и полагается фрейлине, она сидела на мраморной скамье неподалеку, рассеянно покачивая маленькой ногой в зеленой туфельке и грустно улыбаясь. Зеленовато-карие глаза ее, не отрываясь, следили за принцем и Эвелиной. Задумавшись, девушка не заметила подходящей к ней Изабель и вздрогнула, когда та опустилась на скамью рядом.
- Вы опять грустите, Вета? – шепотом спросила маленькая принцесса.
Девушка исподлобья взглянула на нее, кивнула - и вздохнула прерывисто, как после долгих слез.
- Сказать по совести, - шепотом проговорила Изабель, доверительно наклоняясь к уху собеседницы, - мне эта Эвелина страшно не понравилась. Она вся какая-то…
Тут Изабель скорчила гримасу и высоко вскинула вздернутый носик. И так похожа она вдруг стала на Эвелину, так забавно-узнаваемо проступила маска надменности на ее милом личике, что Вета прыснула в ладони и поспешно отвернулась. Изабель звонко расхохоталась - но тут же потупилась под искоса брошенным на нее укоризненным взглядом брата.
С появлением красавицы Эвелины веселье в парке словно заморозили. Смех и веселые выкрики сменились чинными, учтивыми речами, ленточки в растрепавшихся волосах девушек мгновенно вернулись на свои места, пышные юбки шелестели тихо и неторопливо, как то положено правилами хорошего тона. И только принц словно не замечал, что воротник его костюма все еще сбился набок, а в растрепанных золотых волосах так и остались несколько запутавшихся травинок, – он учтиво предложил руку своей даме и, улыбаясь, повел ее к изящной, белоколонной беседке в глубине сада.
- Да уж, ее высочество возьмет принца в оборот, - добродушно усмехнулся Марк. – У нее не побегаешь…
Внезапный порыв ветра пригнул верхушки деревьев, рванул ленты из причесок девушек, вызвав бурю возмущения, и хлопнул открытой оконной рамой где-то на верхних этажах дворца. В одно из высоких, стрельчатых окон выглянула рыжебородая голова; только сеточка морщин вокруг серых глаз на моложавом лице и начинающаяся лысина выдавали возраст.
Его Величество король Карл Третий Дюваль оглядел веселящуюся молодежь и вздохнул едва слышно. Затем прикрыл створы – и обернулся вглубь.
В большой, изящно и строго обставленной комнате негромко переговаривались несколько человек, разных по возрасту и по сложению, отличающихся пышностью одежд. Общим было одно – серебряная нашивка на рукаве, означавшая должность учителей их наследных высочеств. Комната именовалась Малой Залой – в ней нередко проходили рабочие заседания Государственного Совета, в отличие от торжественных, предполагавших большую пышность. Сегодняшний совет, несмотря на свою скромность, тоже имел статус государственного, хотя впрямую никто не объявлял об этом.
Королю Карлу Третьему Дювалю недавно исполнилось сорок девять лет. Высокий и когда-то стройный, а теперь изрядно погрузневший, он, тем не менее, казался моложе своих лет – отчасти из-за сияния золотисто-рыжей бороды и шевелюры (когда-то пышной, а теперь прореженной временем), отчасти из-за размашистых, стремительных движений, которые, впрочем, уже не всегда бывали стремительными. Эту порывистость унаследовали все его дети. Правда, в последнее время король больше предпочитал сидеть, чем стоять, и на коня уже не взлетал, хотя и не вползал, как многие из его вельмож. Как сам он любил про себя говаривать, «есть еще стрелы в нашем колчане», но в последние месяцы в глухие часы предрассветной бессонницы частыми гостями в его покоях стали дворцовые лекари.