Изабель рассмеялась звонко. Взаимная нелюбовь мессира Теодора и принца была известна всему дворцу. Тем не менее, Вета заметила, что сам Патрик не улыбнулся даже, а состроил Яну гримасу, смысл которой был «Думай головой, что говорить при дамах…».
- Кстати, господа, - вмешалась Жанна, поправляя кружевной волан на платье, - разъясните для совсем глупых, - она притворно вздохнула, - каков смысл этого вот ограничения: совершеннолетие – только в двадцать лет?
- В двадцать лет ума нет…, - начал Кристиан.
- Это у кого как, - перебила Изабель. – Женщины, между прочим, взрослеют намного раньше мужчин. Нас уже в семнадцать замуж выдают, а если мы можем управлять мужем, то королевством-то…
- Молчи уж, - рассмеялся принц. – Управится она…
- По закону, обнародованному Его Величеством Эдуардом Двадцать Пятым, права голоса женщины лишены в делах равно церковных и светских. Ибо…
- «Негоже лилиям прясть», - сердито вспомнила Изабель. – А потому - сиди и молчи, так, что ли? Патрик, может, хоть ты отменишь этот дурацкий закон?
- Что я, совсем из ума выжил? – захохотал принц. – Чтобы потом прятаться от тебя по всему дворцу, когда на тебя нападет охота давать советы?
- К тому времени, как ты сможешь издавать законы, ты поумнеешь, - заявила Изабель.
- Попробуй уговорить отца, - предложил Патрик. – Все больше шансов, чем меня…
Молодые люди оживились.
- Да, господа, вообще положение наследного принца – совершеннолетнего – при здравствующем короле весьма и весьма двусмысленное. Принц имеет право подписи и использования Печати наравне с государем, право голоса в Совете, право замещать короля в его отсутствие, право вести армию в бой в случае войны… Спрашивается – зачем при таких правах еще и король?
Все расхохотались.
- А затем, господа, - вмешался Ян, - чтобы было кому встать пораньше…
- Да! И мотаться, сбивая ноги в государственных делах…
- А в ответ: «Осади, друг, ерунду творишь», - Ян так удачно скопировал короля, что все снова рассмеялись.
- Ага, а ему в ответ: «Сир, а не поехать ли вам… на войну?»
- Нет, лучше на охоту!
- Кстати, об охоте. Господа, а не поехать ли нам на охоту?
- В такую погоду?
- А почему нет? Костер, вино – что еще нужно?
- И ни одного зайца вокруг, все от мороза попрятались.
- Да если даже и так? Отдохнем от любопытства герцога Гайцберга.
В комнате стало тихо.
- Не поминай всуе, - буркнул Ян.
- Только его здесь не хватало, - поддержал Патрик и вздохнул.
- Ваше высочество, а как герцог отнесся к вашему заявлению?
- Это какому еще?
- Касательно суда присяжных.
- Да никак, - с досадой ответил Патрик. – Сказал, что решать этот важный вопрос не ему одному, а Совету и в первую очередь Его Величеству, но…
- Но и ежу ясно, что он по этому поводу думает, - закончил Ян.
- Станет он ограничивать сам себя! – фыркнула Жанна.
- Господа, оставим герцога, Бог с ним, - предложил Патрик. – Была идея про охоту… хорошая идея!
- А когда? – блестя глазами, загорелся Марк.
- Завтра? – быстро сказал Ян.
- Ох, нет, - огорчился Патрик, - завтра я нужен отцу.
- А если в субботу?
- Можно подумать. Малышка, ты как? – обернулся принц к сестре.
- Я – как ты, - заявила она и с обожанием посмотрела на брата.
Патрик рассмеялся.
- Вот и ладно.
Большие часы над камином гулко пробили одиннадцать раз.
- Не пора ли нам расходиться, господа? – вмешалась Жанна.
Изабель, шелестя юбками, подбежала к Вете.
- Я все устрою, - шепнула она. – Завтра.
Вета посмотрела на нее с тревогой и недоумением.
* * *
По высоким залам, по гулким коридорам шепотком расползались слухи.
- Говорят, Его Величество болен?
- С чего вы взяли?
- Ну как же, ведь все знают…
- Полно болтать глупости…
- А вы разве не присутствовали на последнем заседании Совета?
- Увы, нет, я был в отсутствии, и….
- Что-то новенькое?
- Ах, господа, вы не знаете? Говорят, что Его Величество во всеуслышание объявил принца наследником…
- За год до совершеннолетия? Не городите чушь, милейший…
- Если я горожу чушь, то спросите уж тогда, отчего принц получил право присутствия в Государственном Совете и право голоса, пусть и совещательного? Король едва ли в открытую сказал: готовьтесь, мол, господа, работать вам вскорости с принцем…
- Ну и… И что такого? Естественный ход дел…
- Так срочно? А вы заметили, как плохо выглядит король? Когда Его Величество последний раз устраивали охоту? Все больше молодежь балуется…
- Право же, если только на основании этого делать выводы…
- Не пришлось бы вскорости кричать - «Король умер, да здравствует король!»
- Сказать по совести, мне бы ох как не хотелось говорить такое.
- Отчего же?
- Тише, господа… прошу вас…
Осторожные взгляды, боязливые голоса.
- Дай Боже здравия Его Величеству Карлу Третьему, вот что я хотел сказать.
- Совершенно верно!
- Вы правы, милорд, не станем торопить события…
- И тем не менее…
- Тише, господа… тише…
* * *
В королевском дворце Лераны балы любили всегда. Знал толк в танцах сам король; королева Вирджиния разбиралась в бальных фигурах лучше даже, чем в схемах вышивки; обожала порхать на паркете малышка Изабель. Патрику больше по душе была верховая езда, но от посещения уроков он никогда не отказывался, а глядя на него, не отлынивали и остальные юноши. Поэтому дам и кавалеров на уроках сэра Гэлона было всегда примерно поровну.
Но предстоящий бал, устраиваемый по случаю совершеннолетия принца и одновременно помолвки его высочества с принцессой Залесской, должен был превзойти все ожидания. Доподлинно было известно, что Его Величество выписал из-за границы пороховых дел мастера, который обещал устроить в столице доселе невиданный фейерверк. Королевский оркестр в поте лица разучивал новые мелодии. Уже месяца за полтора до бала маленькая принцесса взбаламутила едва ли не весь дворец рассуждениями на тему «что бы такое подарить принцу, чтобы было необычно». Сэр Гэлон спешно разучивал с молодым двором новые фигуры, придворные модистки и портнихи сбились с ног, готовя наряды для королевы и всех трех принцесс. И только сам Патрик, казалось, не обращал на суматоху совершенно никакого внимания.
Вета ждала этого бала с нетерпением, смешанным с легким испугом и волнением. Она боялась осрамиться.
Вета любила танцевать почти больше всего в жизни и, надо сказать, получалось у нее очень даже неплохо. В пансионе ее выделяли даже среди способных учениц, и мессир Тюссо, учитель танцев, ставил ее в пример едва ли не на каждом занятии. Правду сказать, старенький учитель хвалил даже самых безнадежных «дубочек», как называли их меж собой ученицы. Но Вета привыкла считать себя если уж не самой способной, то, по крайней мере, не без изящества.
Здесь же все оказалось совсем по-другому. То ли метода обучения дворцового учителя была иной, чем у добродушного мессира Тюссо, то ли занимались они лучше, то ли школы их разнились… Многие танцы Вета вообще увидела впервые, а те, что знала, здесь исполняли совершенно по-другому. В любимом ею чинном па де грасе дамы меняли партнеров совсем иначе, в менуэте иной была постановка рук и поклоны. И даже фигурный вальс, который, кажется, в целом свете танцуют одинаково, здесь звучал совсем не так! В огромной зале эхо путало объяснения и отрывистые команды сэра Гэлона, солнечные лучи, льющиеся сквозь высокие окна, ослепляли, приходилось перебегать с места на место. И хотя суеты и толкотни было в целом меньше, чем в пансионе, Вета никак не могла сосредоточиться, плохо понимала, что следует делать - и сама себя чувствовала, как водится, круглой дурой.
Впрочем, она не растерялась бы так, если б не принц. В первое ее посещение танцевального зала Патрика не было – его увез с собой отец, и это дало Вете возможность без смущения присматриваться к движениям девушек, внимательно слушать громкие «раз-два-три-четыре» сэра Гэлона, и даже кое-что запоминать. Но вот второй раз! Вете казалось, что весь мир обрушится тотчас же, если она неверно ступит, повернется не в такт или неправильно подаст руку, а потому именно так у нее и получалось. Под взглядом принца она краснела, бледнела и все делала неправильно – при том, что его высочество и взглянул-то в ее сторону всего дважды. Вета отчаянно ругала себя, украдкой кусала губы и щипала себя за локти – не помогало, и на глаза от отчаяния наворачивались слезы.