Так ещё десять лет пролетело…
А Синегория процветала. Тётка не особо искала пропавшего племянника — распробовала вкус власти, но обещание честно выполняла: государство оставалось богатым золотом да силой воинской. В любой потасовке выигрывали, кучу земель мелких присоединили. Народ тоже не голодал, славил своих мудрых правителей. Вот и принц Эмиль подрос, минуло ему двадцать семь годков. Вот уже пять лет как он сам на королевство встал, освободив матушку от ноши тяжёлой, последнее время почти непосильной. Проводя очередную ревизию, заглянул Эмиль в один из чуланов во дворце, куда матушка велела перетащить весь хлам, до перебора которого руки не дошли. Ходил от одной вещи, присыпанной пылью, представляющей собой прах прежних времён, до другой и набрёл на картину, поросшую давно паутиной, что висела похожая на рваную тряпку.
Дунул Эмиль на полотно, чихнул, когда пыль во все стороны полетела, словно не хотела отдавать своего богатства, отвоёванного с годами. Потёр ладошкой король, и глянули на него глаза большие, пронзительно-синие. Отпрыгнул от неожиданности Эмиль — настолько всё казалось настоящим, будто живой человек на него посмотрел, в самую душу заглянул. Стал он лихорадочно очищать от пыли и паутины портрет, не обращая внимания на то, что его белые ручки потемнели от тлена времён. Нашёл рядом какую-то бархатную тряпицу, оказавшуюся парадными портками лет десять назад из моды вышедшеми — и вот перед ним портрет прекрасного юноши. Со временем холст потемнел, но красота парня дух захватывала. Велел он вынести картину из чулана и поставить в королевских покоях, предварительно приведя её в относительный порядок.
Сам же решил поинтересоваться у матушки, чей портрет он нашёл, и почему тот в чулане запрятан. Королева толком ничего сказать не могла, так как сама не знала. Но отправила сына к бывшему министру, что ещё при Деметрии состоял на службе, а сейчас, в связи со своим весьма дряхлым состоянием, от дел отошёл.
Министр поведал королю, что его дядя был влюблен в юношу, изображённого на портрете, но получил отказ, впрочем, как и остальные, кто тогда надумал свататься.
— Но, в отличие от других, он не смирился, а решил сам наведаться в Радужное Королевство, дабы воочию убедиться в красоте этого чуда да ещё раз судьбу испытать. Вот и оставил на престоле Вас, Ваше величество, а матушку Вашу регентом при Вас назначил, наказав ей за порядком в стране следить. После отъезда короля больше никто не видел. Зато слух прошёл, что беда случилась с тем юношей — уснул навечно, а виной, вроде как, купец приезжий оказался, что наслал проклятие.
Министр уверен был, что купцом тем их король и являлся, только говорить никому не стал — не хватало ещё войны в те времена с Радужным, слишком оно сильным было…
— Вот, собственно, и вся история. Больше я ничего поведать не могу, потому как не знаю, — пожал плечами старец.
— Спасибо, — поблагодарил король и вышел.
Эмиль начал собираться в дорогу — уж больно задела за живое его эта история. Сообщив матери, что едет в Радужное Королевство для того, чтобы разузнать что-нибудь про дядюшку, пропавшего много лет назад, попросил её в его отсутствие управлять страной. Той показалось, что история двадцатилетней давности повторяется, но она благоразумно промолчала. Лишь заставила сына взять с собой тридцать человек из королевской гвардии. Он согласился, и с рассветом вся кавалькада двинулась в сторону Радужного Королевства.
Чего только не наслушался по дороге король от людей, каких страшилок те не насочиняли. Понял только одно: места этого боялись все в округе, считая его проклятым. Ибо как объяснить, что кусты, плотной стеной окружившие замок, рвали в клочья любого, кто пытался к нему подобраться, будь то путник, воришка или зверь какой дикий. Ясно же — тайну свою хранил и откроет её лишь тому, кого достойным посчитает и чистым помыслами.
Как ни хотелось Эмилю побыстрее до заброшенного замка добраться, а не мог он нынешнего короля Радужного государства игнорировать, пришлось заехать с дружественным визитом, с дарами разными. Испросил он у правителя разрешение на посещение заколдованного места. Отговаривал его король, но, увы, настойчив был Эмиль в своём желании собственными глазами увидеть всё и убедиться в правдивости истории. Отпустили его, дав обещание помочь, если понадобится.
Прибыв на место, Эмиль увидел, что все подступы к замку перекрывали непроходимые заросли терновника. Кое-где, поверх терновых кустов, плелись тоже колючие, но изящные стебли розовых кустов. В основном кроваво-красных, но были вкрапления белых, розовых и даже голубых пятен. Сами цветы были мелкими, да и неудивительно — столько лет никто за ними не ухаживал, не поливал, разве что дождь прольётся. Из-за плотной стены кустарника видна была только башня некогда величественного здания.
Король дал приказ прорубать проход, и воины тут же повиновались. Лишь на четвёртые сутки сквозь кусты видны стали очертания всего замка, а к концу пятого дня — и всё здание. Даже сейчас, по прошествии двадцати лет, внешний вид строения покорял, только был сейчас он больше мрачным, но мрачность эта нисколько не умаляла его величия. Крепкие стены, увитые плющом, из которого выглядывали морды гаргулий, словно поджидающих свою добычу и готовых в любой момент сорваться с места, атланты и кариатиды, держащие на плечах своих балконы и портики, словно окутаны были зелёной тканью, скрывающей все срамные места, которые скульпторы, создавая данные шедевры, забыли прикрыть. Окна превратились в узкие бойницы, а некоторые вообще не видно было — до того заросли плющом.
Войдя в само здание, король со своими подданными прошёлся по всем помещениям. Везде видели они только тлен, упадок и безысходность. Но вот зашли они в одну из самых дальних комнат и поразились: в центре стояла кровать с балдахином, с которого свисали клочья паутины. Рядом с кроватью на стуле, положив голову на постель, сидел скелет, богатый костюм на нём болтало легким ветерком, превращая в лохмотья. Кости были выбелены временем. Стоило подойти и дотронуться, как они рассыпались.
Король приказал собрать их, но не захоранивать, пока не узнают, чьи останки они обнаружили, и с какими почестями нужно проводить его в последний путь.